Глава III
ЛЕБЕДЬ-ТРУБАЧ И ЛЫСЫЙ ОРЕЛ
Была весна, хотя уже довольно поздняя. Весь снег с холмов стаял и поднял воды. Течение было быстрым, и наши путешественники спускались, не работая веслами, а только направляя свою пирогу. Норман, - так звали их двоюродного брата-канадца, - сидел на носу челна, на самом ответственном месте. Люсьен занял место на корме и с карандашом и записной книжкой в руках делал заметки об окружающей природе. Берега Красной реки покрыты богатой растительностью. Она, конечно, имеет северный характер, но отнюдь еще не полярный. Люсьен увидел здесь и дикую яблоню, и малину, и землянику, и смородину. Внимание юного натуралиста привлек характерный для этой местности куст, известный в ботанике под именем viburnum oxycoccos, а индейцами называемый анепеминан от слова "непен" - лето и "минан" - ягода. Это разновидность калины, высотой в метр, с ягодами, как у клюквы, с листьями, напоминающими дубовые. Спелые плоды его похожи на вишни или больше, пожалуй, на бруснику, отличаясь той же горьковатостью, и часто заменяют бруснику в пирогах.
Люсьен рассказал, что знал об этом растении, своим спутникам. Норман с удивлением выслушал научные сведения, сообщенные ему родственником. Базиль также интересовался объяснениями брата, но Франсуа, мало склонный к наукам, был занят другими мыслями. Сидя в середине лодки с приготовленной двустволкой, он напряженно следил, не окажется ли на расстоянии выстрела одна из птиц, которые пролетали над рекой. Он уже подстрелил нескольких диких гусей и уток, но ему хотелось убить хоть одного из тех прекрасных лебедей, которые часто показывались, но всегда держались вдалеке.
- Оставь свои viburnum и oxycoccos, брат, - обратился Франсуа к Люсьену, и расскажи нам лучше что-нибудь об этих лебедях. Смотри, вот один из них. Чего бы я ни дал, чтобы подстрелить его!
И Франсуа указал на большую белую птицу, отплывавшую от берега. Это был лебедь самой крупной породы - трубач. Заметив пирогу, он бросился на середину реки и, слегка подняв крылья, отдался быстрому течению. Он был ярдах в двухстах от пироги, и, в надежде его настичь, Франсуа попросил налечь на весла, а сам приготовился к выстрелу. В несколько минут пирога тоже вышла на середину реки, и началась гонка. Лебедь не улетал, сознавая, что полет потребует от него больших усилий, чем плавание; он знал - лебеди очень хорошо умеют рассуждать! - что его враги имеют два двигателя: весла и течение, а он три: весла, течение и паруса, которыми служили ему его поднятые крылья. И его расчет был верен. Расстояние между ним и его преследователями все увеличивалось, и они уже готовы были отступить, когда заметили, что ниже река делает поворот, за которым лебедь уже не будет пользоваться силой ветра. Это снова обнадежило их, и они опять налегли на весла. Действительно, лебедь за поворотом стал плыть медленнее и опустил крылья. Теперь он потерял преимущество на воде, и по его движениям юноши поняли, что он готов полететь; они приготовили ружья, как вдруг с одного берега раздался дикий крик, и ему ответил такой же крик, похожий на смех сумасшедшего, с другого берега. Все узнали крик белоголового орла.
