Кольцов огляделся.
– Скажите, нет ли где-нибудь подходящего местечка, где можно было бы поговорить?
– Вон там, за пустырем, в Монтрее есть небольшое, но очень уютное бистро, – предложил Миронов.
– Хотелось бы не опасаться посторонних ушей. Вы далеко живете?
– Не очень.
– Так, может, пройдем к вам?
– К сожалению, я живу не один. Со мной еще двое русских. Один болеет. Нет, поищем более спокойное место, – Миронов ненадолго задумался и затем решительно предложил: – А идемте на фабрику. Там всегда найдется уголок, где можно уединиться. Я иногда там даже ночую. Это когда приходится надолго задерживаться на съемках какой-нибудь фильмы.
– Ну что же. Ведите!
Они прошли через заваленный всяким хламом пустырь, который, собственно, и отделял сам Париж от Монтрее. «Блошиный рынок» парижане считают своим, жители Монтрее – своим, потому что он расположен на этом пограничном пустыре.
На их пути оказалась вечно дымящаяся свалка и несколько серых угрюмых амбаров, в которых размещались топливные склады. А уже за ними начинался сам городок Монтрее с его уютными одноэтажными улочками и с доцветающими палисадниками возле входов в дома.
Проплутав по узким улочкам, они вышли на широкую и прямую улицу Сержанта Бабийо. Здесь в ряд стояло несколько высоких и ухоженных доходных домов, в которых большей частью проживали мастеровые парижских заводов.
Пройдя через распахнутые ворота меж двух домов, они оказались в большом, огороженном со всех сторон, дворе, где среди каменных амбаров стояло высокое неуклюжее строение, назначение которого случайно оказавшийся здесь человек вряд ли смог бы определить. Это и был съемочный павильон, в котором при необходимости снимали и море, и горы, и вообще все, что могла изобрести, в надежде на коммерческий успех, буйная фантазия какого-нибудь полусумасшедшего режиссера.
Внутри съемочный павильон представлял обшитую досками металлическую конструкцию, с балконами и балкончиками, на которых толпились и смотрели вниз одноглазые электрические циклопы-прожектора, мирно дремлющие в сумерках до начала съемок. Все огромное пространство было разгорожено разборными стенами, образуя анфиладу разнообразных по назначению, но вполне обжитых помещений.
Они прошли через торжественный зал какого-то замка, который, казалось, только покинули нарядно одетые гости. Миновали несколько небольших комнат, задекорированных под богатый будуар, кофейню и тюремную или, скорее даже, пыточную камеру, потому что в ней стоял кузнечный горн, а возле него на небольшом столике были аккуратно разложены палаческие инструменты.
