В Центральном архиве Министерства обороны (ЦАМО) сохранилось донесение командующего 2-й УА генерал-лейтенанта Власова (того самого. — Авт.) в штаб Волховского фронта от 21 июня 1942 года. В нем говорится: «Войска армии три недели получают по 50 г сухарей. Последние три дня продовольствия совсем не было. Доедаем последних лошадей. Люди до крайности истощены, наблюдается групповая смертность от голода. Боеприпасов нет». 25 июня немцы окончательно закупорили «горлышко»
В попавшую в окружение 2-ю Ударную армию входили и две сформированные в Алтайском крае дивизии: 87-я кавалерийская в Барнауле и 372-я стрелковая в Бийске. Очень многие из бойцов и командиров этих частей навсегда остались в волховских лесах и болотах либо сгибли в плену.
Около шести тысяч красноармейцев и командиров вывел тогда из окружения уроженец Залесовского района нашего края, командир 372-й стрелковой дивизии полковник Николай Коркин. Трагическую судьбу других тысяч разделил отец четверых детей рубцовчанин Дмитрий Голубцов. Он попал в плен в Мясном Бору в феврале 1942 года и умер в немецком лагере военнопленных в Польше летом того же 42 года. 9 мая 1989 года у воинского мемориала в селе Мясной Бор были захоронены найденные поисковиками останки 53 погибших в этом окружении воинов. Среди них прах Якова Захарова, колхозника из села Фунтики Топчихинского района (опознан по смертному медальону).
О страшном голоде, который стал причиной смерти многих бойцов и командиров, попавших в это окружение, уцелевшие вспоминают на страницах книги «Трагедия Мясного Бора». (Составитель Изольда Иванова.) Вот отрывки из некоторых повествований.
И.М. Антюфеев, бывший командир 327-й стрелковой дивизии: «Находясь почти три месяца в окружении, мы съели все, что можно было есть: сначала резали еще живых лошадей, а потом их трупы, вытаявшие из-под снега — все шло на питание. Также от голода спасали березовый сок и хвоя».
И.Д. Никонов, бывший командир взвода роты связи в 382-й стрелковой дивизии: «Немцы вывешивали на деревьях буханки хлеба, кричали: «Рус, переходи к нам, хлеб есть!» Но никто из моих бойцов на эту провокацию не поддался. Большое им спасибо за это.
Утром пошли в наступление, но немец открыл по нам такой огонь, что сразу прижал к земле. Убило Крупского — пожилого опытного солдата. Рядом со мной лежал солдат из пополнения Пушкин, лет двадцати. Говорит: «Поползу, посмотрю, нет ли у Крупского в мешке что проглотить».
