Никто больше не посмел поделиться своим, молча сопереживая неутолимому горю жены и матери. И снова молчание нарушил старший.
- Я не знаю, зачем ты пришёл к нам: очевидно, тебе так надо. Живи у нас так долго, как тебе захочется, и будь нашим гостем.
Он медленно оглядел сидящих за столом и стоящих рядом и остановил свой взгляд на вдове.
- Он будет жить у меня, - тотчас же согласилась она с молчаливой просьбой старшего.
Но музыкант не хотел быть гостем, не хотел быть тем, чем был в прошлый раз: зависимым и ненужным.
- Я хочу в море, - слегка пресёкшимся голосом сказал он. И была в глухом голосе такая твёрдость и упрямство, что никто не возражал. Да и не умели они этого, понимая, что главное – работа в море. Старший снова посмотрел на окружающих рыбаков, ожидая чего-то, и снова сказала вдова:
- Он пойдёт со мной.
Тяжело поднялась со скамьи, властно бросила через плечо:
- Пошли, музыкант, завтра рано вставать: будет погода.
- 4 -
Следующим ясным и безоблачным тихим днём, напоённым солнцем без предела, рыбаки вернулись как никогда рано. Вернулись все баркасы, кроме одного. Не было баркаса вдовы.
Рассказывали, что невесть откуда взявшийся смерч по широкой дуге, целенаправленно и неотвратимо, надвинулся на лодку вдовы, медленно поднял её высоко вверх, разломал, завертел и разбросал по большой окружности. А потом так же молча и не спеша, как будто сделал своё дело, ушёл в море, никого больше не тронув. Ошеломлённые расправой рыбаки прекратили лов и долго и упорно фронтом бороздили место катастрофы. Попадались разорванная снасть и парус, дохлая рыба и обломки корпуса лодки, но людей не было. После полудня, убедившись, что поиски напрасны, они, не испытывая судьбу, ушли.
- 5 -
Долго после этого выходящие вечерами на берег рыбаки слышали стелющуюся и едва слышную далеко в море печальную мелодию скрипки. Тогда старший принёс из дома вдовы осиротевшего Страдивари, раскрыл футляр и оставил инструмент на берегу. Далёкая мелодия пропала. Душа музыканта нашла, наконец-то, успокоение в скрипке, присоединилась к родственным душам Великих.
«Лета любит Роя»
Когда ослепительно-золотое солнце, рассыпая широким веером на ребристой водной поверхности мириады вспыхивающих ярких блёсток и уменьшаясь по мере отрыва от горизонта, сменяло один океан-обитель на другой, к убаюканному в мягких сине-зелёных волнах с белопенными ажурными кружевами острову с широким серебристо-жёлтым ожерельем песчаного пляжа, сжавшего высоко вздымающуюся тёмно-зелёную грудь джунглей, подошла, подгоняемая ленивым утренним накатом, шлюпка, похожая на половину скорлупы кокосового ореха, и, врезавшись острым морским килем в шипяще расступившийся песок, остановилась, подрагивая кормой, подбрасываемой набегавшими плоскими волнами.
