— Аудрюкас! — обрадовалась она. — С кем это ты?
— Да это один мамин знакомый… Режиссер… Дядя Тант. Он очень заслуженный… Если бы мы смогли вместе пожить, я б столькому научился, столько всего узнал!..
Смущенная Кастуте не знала, что и сказать.
— Я только одно могу пообещать, — звучным голосом откликнулся Тант, — научить его никогда не врать. Никакой я не режиссер и вовсе не мамин знакомый. Так — заяц, дилетант…
— Он в поезде вправил одной девочке ногу! У него нет своего дома, он ничего-ничего не помнит… — пристыженный Аудрюс хватался теперь за соломинку. И надо сказать, правды в его словах теперь было немало. — Он как современный мир, который многое знает, но не ведает, куда несется…
— Добавь еще, — поддержал мальчика старик, — у меня имеются собственные спальник, котелок и палатка. Только б нашлось, где ее поставить.
— Место найдется… — невесело проговорила Кастуте и, глубоко вздохнув, принялась протирать очки.
— Раз очки запотевают, быть дождю, — оглядевшись, изрек Тант.
Аудрюс знал, очки у Кастутте увлажняются еще и тогда, когда ей хочется заплакать. К счастью, дядя Тант очень скоро ее развеселил. Он приметил полную женщину, которая несла в одной руке букет сирени, а в другой волокла, ухватив за ноги, двух еле живых куриц.
— Ой-ой-ой!.. — запричитал громко старик. — Гражданка, остановитесь! Поглядите на себя!..
— Что случилось?
— Неужели не видите? Курицы ведь висят вниз головой! Писали же об этом: кто так носит куриц, тому уже пора в больницу.
— Это еще почему?
— Да сердце заплыло жиром! А если б вас, голубушка, вот так за ноги, что бы вы, милая, сказали на это?
— Тьфу!
— Не единожды, а трижды, трижды плюньте! Бессердечная! — крикнул вслед Тант.
— Еще она цветы несет, проклятая ведьма… поддержала его Кастуте и вскинула руку, чтобы остановить такси.
Где нет бед, там нет и приключений
Вслед Угнюсу и Аудрюсу полетело письмо от Довиле, написанное под копирку, с таким вот ироническим обращением:
«Здравствуйте, горемычные изгнанники!
Приветствую вас на отдыхе, папенькины, дядины, тетины, а также бабушкины и дедушкины любимчики! Ах, какие же вы, бедняжки, разнесчастные у меня!.. И молочком-то вас поят, и поутру не будят, а дают сладко поспать, понежиться до завтрака, и ранними ягодками, морковочкой с огорода закармливают!.. Как вы там ноги еще передвигаете от такого житья-бытья? С трудом небось? А может, вас одолели Нуд, Фук и Параз?
Видите — отважилась уколоть вас легонько, потому что последнее письмо ваше показалось мне каким-то кислым. Я бы еще больше разочаровалась, не припомни вовремя, что и на меня временами нападает плохое настроение, люди представляются недобрыми, родители несправедливыми, дескать, никто меня не понимает, становится грустно и досадно. Ведь очень часто на помощь Нуду приходит еще и Фук, правда?
