— Дома из этого лука я даже петуха уложил, — похвастался он двоюродным братьям. — Поэтому и прятал от матери, чтобы не узнала, какой подарок вам везу.
Подарок не терпелось тут же опробовать. Жаль, во дворе не было места пострелять по мишени. Стрелу приходилось пускать вверх отвесно, чтобы упала назад во двор. Рамунас посоветовал не натягивать слишком лук — жалко, если стрела залетит на крышу или упадет на голову какому-нибудь прохожему…
Однако предвечерье выдалось на редкость тихим, ни ветерка, и стрела возвращалась, вонзаясь тут же, в нескольких шагах. Когда наступила очередь Угнюса, он первым попробовал натянуть лук изо всех сил. Пустил стрелу, и, вскрикнув, бросил лук наземь.
— Что случилось? Что с тобой? — перепугались Рамунас с братом.
Угнюс показал правую руку. Тонкая нейлоновая тетива больно разрезала ему запястье. А куда же делась стрела?
И едва они запрокинули головы, как падающая с высоты стрела угодила Аудрюсу… господи! Неужели в глаз?!
Аудрюс зажал его ладонью и, повизгивая, вращался волчком. Сквозь его пальцы сочилась кровь. Заплакал и Угнюс — правая рука у него не разгибалась.
— Мужики, не выдавайте… — умолял Рамунас, засовывая лук в чехол. — Соврите что-нибудь…
— Аудрюс, покажи… Куда тебя?.. — хныкал Угнюс. — Правда в глаз? Ну, покажи…
Аудрюс отнял ладонь — рана вроде была пониже, но глаз выглядел жутко.
— А-а-а, ерунда-а-а… — подбадривая их, протянул Рамунас. — Придем и скажем, что на нас напали хулиганы.
Все воротились домой. Близнецы только всхлипывали, терпели боль, стиснув зубы, и ждали, чтобы Рамунас сам все объяснил. А тот, растерявшись, забыл оставить за дверью «удочку». И к тому же в спешке плохо завязал тесемки брезентового чехла. Из него высунулась стрела, украшенная, как у индейцев, петушиными перьями…
— Хулиганы… — потерянно выдавил он, однако дядиной жене все было ясно.
Перепуганная мама глядела на ребят и никак не могла добиться от них, что же случилось.
— Господи, что с вами? Где вы так поранились?
— Аудрюсу… в глаз… — пролепетал Угнюс и разжал свою окровавленную ладонь, в которой был зажат новоприобретенный амулет на счастье.
Отец, мама и гостьи разглядели у него в руке белесый, залитый кровью глаз и, очевидно, посчитали, что это и есть выбитый глаз Аудрюса… Мама от ужаса даже зашаталась, Кастуте дрожащими руками протирала очки, а дядина жена вопила, что было мочи:
— Боже ты мой, скорее звоните в скорую! Свояк, ты чего стоишь как столб! Боже ты мой!
