Но вскоре черты лица разгладились. Мальчик чувствовал запах пива, и отец сказал: «Я покажу тебе, как пререкаться со мной». Все надежды покинули его, когда ступня погрузилась в живот Джеки, воздух вылетел со свистом, когда он слетел с платформы домика и приземлился на землю, перевернувшись на левый локоть, который сломался с треском зеленой веточки. У него даже не хватило дыхания, чтобы закричать. Последнее, что он увидел, перед тем как потерять сознание, было лицо отца, смотревшее как бы из конца длинного, темного туннеля. Казалось, оно было полно удивления, как сосуд, наполненный какой-то бледной жидкостью.
Джеки бессвязно подумал, что отец только начал осознавать, что он сделал.
И в конце, была мысль, которая совсем ничего не значила, ясная или нет, мысль, которая погналась за ним в черноту обморока, когда он упал спиной на изжеванную и истоптанную траву газона на заднем дворе:
Ты будешь тем, что ты видишь. ТЫ будешь тем, что ты видишь. Ты будешь…
Сломанная рука правильно срослась через шесть месяцев. Кошмары длились намного дольше. В некотором смысле, они не закончились никогда.
ОТЕЛЬ «ОВЕРЛУК», ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТАЖ, 1958
Убийцы поднимались по ступенькам, сняв обувь.
Два мужчины, стоящие перед дверью президентского люкса, так их и не услышали. Они были молоды, одеты в костюмы «Лиги плюща»[1]; покрой жакетов был немного шире, чем установила мода. Нельзя носить 357 Магнум, спрятанный в плечевой кобуре, и полностью соответствовать моде. Они обсуждали, успели ли Янки к этому моменту получить еще одно очко. Оставалось два дня до конца сентября и, как обычно, линии в турнирной таблице выглядели ужасающе. Только разговоры о Янки помогали им чувствовать себя лучше. Они были парнями из Нью-Йорка, отправленные сюда Уолтом Абруцци, и их дом был очень далеко.
Человек, находившийся в комнате, был очень важным лицом в Организации. Это все что они о нем знали и хотели знать. «Вы делаете свою работу и всем хорошо, — сказал им Абруцци. — Что еще нужно знать?»
Они, конечно, слышали о некоторых вещах. О том, что в Колорадо есть какое-то место, являющееся нейтральной территорией. Место, где даже такой сумасшедший маленький гангстер с западного побережья, как Тони Джорджио может сидеть с седым боссом, который будет смотреть на него как на смертельно-опасное жалящее насекомое, которое нужно раздавить, и потягивать первоклассный бренди из огромного бокала.
Место, где ребята из Бостона, у которых давно вошло в привычку запихивать друг друга в багажники своих машин за кегельбаном в Молдене, или в мусорные баки в Роксбери, могут собраться вместе выпить джину и рассказывать анекдоты про поляков. Место, где можно заключит мир, или начать войну, подписать договор, составить планы. Место, где горячий человек может остыть.
