Беккер криво усмехнулся.
– А что, если я начитаюсь их до обалдения и сам стану думать, как они?
Маккиннон предпочел пропустить его вопрос мимо ушей.
– Джон, даже при всех своих недостатках ты на стороне добра. Ты нам нужен. Ты сделаешь чертовски хорошее дело, если уберешь этого типа с улиц.
– Я подумаю, – пообещал Беккер.
– Что случилось в Детройте? – спросил Маккиннон. Беккер опустил взгляд на свою руку, сжимавшую дверную ручку, и секунду изучал расположение вен.
– Я все изложил в рапорте.
– Предельно сухо и конкретно. Что случилось?
– Я навестил отца Роджера Бахуда.
– Ну и?
– Отец часто бил Бахуда, и в один прекрасный день молодой Бахуд воткнул конец вешалки ему в ухо, превратив в растение.
– Ты виделся со стариком?
– Я провел с ним около часа.
– Что он тебе сказал?
– Он не может говорить, – объяснил Беккер, – тем не менее, мы прекрасно пообщались. Это было нечто вроде сентиментального экскурса в прошлое.
Наступила тишина. После паузы Маккиннон повторил:
– Останься в деле, Джон. Если хочешь поговорить с Голдом, я дам тебе направление к нему. Не хочешь, не ходи. Оставляю это на твое усмотрение, но прошу, останься в деле.
– Я дам тебе знать.
– Не бросай это дело, Джон, – сказал Маккиннон в спину Беккеру.
Когда Беккер вышел, Маккиннон придвинул к себе блокнот и написал на чистой странице «Беккер». Затем после краткого раздумья добавил рядом «Голд». Через мгновение он зачеркнул слово «Голд» и какое-то время смотрел на фамилию Беккера.
Потянувшись, он с некоторым изумлением осознал, что в течение последних нескольких минут совсем не чувствовал боли. Затем он вырвал из блокнота листок с фамилией Беккера и, смяв, выбросил его в мусорную корзину.
Теперь, когда все было сказано и сделано, Маккиннону пришлось признаться себе, что он никудышный психоаналитик и отец-исповедник. И даже, может быть, никудышный друг, но зато превосходно умеет добиваться того, что ему нужно.
* * *
Наступила ночь. Свет в комнатах Говарда и Кейна наконец-то погас, квартиру освещали только огни города внизу, в остальном она была погружена во мрак, и Майра, наконец, могла покинуть свою комнату. В такие минуты она чувствовала себя оборотнем, вылезающим из своей пещеры на зов полной луны и преображающимся в уродливую шутку жестокой природы. В фильмах ужасов оборотни – это всегда люди, ставшие чудовищами не по доброй воле, которые стремятся противостоять своим кошмарным метаморфозам и горят желанием получить серебряную пулю – единственное средство, способное избавить их от безраздельной власти луны. Вампиры, казалось, обожали свое призвание, и никто никогда не сожалел об их гибели, тогда как у Майры оборотни вызывали симпатию.
