Пока жертва продлевала паспорт. Бахуд отошел к вешалке у двери. На улице было холодно, некоторые носили пальто и, приходя в паспортную службу, раздевались у входа. Бахуд, вешая свое пальто на проволочные плечики, сунул еще одни во внутренний карман.
Одевшись, он зашел в мужской туалет и, закрывшись в кабинке, принялся сгибать и разгибать плечики, пока они не сломались. Повторив операцию рядом с крюком, он получил заостренный с обоих концов прямой кусок металла примерно тридцати сантиметров в длину. Затем он засунул проволоку в рукав рубашки с внутренней стороны локтя и пропустил под кольцом, которое носил на среднем пальце правой руки так, чтобы острие не высовывалось из-за пальца. Кольцо, изготовленное из простой стали со вставкой из оникса не вызывало у Бахуда никаких сентиментальных ассоциаций и служило не декоративным, а чисто утилитарным целям.
Вернувшись в приемную, Бахуд снова сел на стул и положил руки на колени, чтобы скрыть проволоку, тянущуюся из рукава через ладонь под кольцо и немного не доходящую до кончика пальца. Другой конец проволоки успокаивающе давил на кожу в том месте, где локоть упирался в живот.
Когда нужный человек покинул помещение паспортной службы, Бахуд последовал за ним на шумные улицы апрельского Монреаля.
Сегодня ей предстояла встреча с мистером Хэнли. Он всегда звонил перед приходом, поэтому у Майры имелась возможность одеться и бросить на себя взгляд в зеркало. Эти нечастые визиты поднимали ей настроение, словно кто-то стучал по прутьям клетки, чтобы разбудить ее. Конечно же, никто не запирал ее в клетке. Она могла отправиться куда и когда угодно, если хотела. Цепи ее не сковывали. Если понадобилось бы, она смогла бы подыскать себе компанию.
Но обычно она проводила весь день в халате. Не из-за неряшливости: Майра не была неряхой, просто у нее не было причин одеваться иначе.
Сегодня она надела серые слаксы и белую шелковую блузку, нарочно оставив незастегнутой на одну пуговицу больше, чем позволяли правила строгих приличий. Ее мать, подумала Майра со злобным удовлетворением, ужаснуло бы такое непристойное поведение дочери.
Входную дверь девушка оставила открытой, чтобы после звонка мистер Хэнли мог войти самостоятельно. Ее обольстительная красота не произведет должного эффекта, если Майре придется ковылять обратно к столу после того, как она его впустит. Другие клиенты Майры присылали вместо себя курьеров – массу неинтересных молодчиков, часто умственно отсталых, которые или разговаривали сами с собой, или просто говорили слишком много. Мистер Хэнли был единственным клиентом, лично посещавшим ее.
