- Но они-то вас в лицо, надеюсь, не знают?
- Не думаю... Я только раз относил им отпечатанный материал.
- Чудесно... Так запомните - моя комната номер триста три. Обождите немного и приходите минут через пять. Вы рассыльный от портного, понимаете, и присланы за костюмами в чистку. Подниметесь ко мне в комнату, захватите что надо и отнесете ко мне в контору. А если кто спросит, куда вы это несете, - говорите к "Леви и Гольдштейну", понимаете?
Фейни тяжело перевел дух.
- Понимаю.
Когда он добрался до маленького номера под самой крышей Могаук-хауса, док Бингэм расхаживал по комнате.
- От "Леви и Гольдштейна", сэр, - сказал Фейни, глядя ему прямо в глаза.
- Мой милый, - сказал док Бингэм, - ты будешь расторопным помощником, я рад, что нашел тебя. Я дам тебе доллар в счет жалованья. - Говоря это, он вынимал платье, бумаги, старые книги из большого чемодана, стоявшего посреди комнаты. Все это он тщательно запаковал в одну картонку. В другую он положил пальто на меху.
- Это пальто стоит двести долларов, Фениан, остатки прежнего величия. Ах, осенние листья Валламброзы... Et tu in Arcadia vixisti... [И ты живал в Аркадии (лат.)] Это по-латыни, на языке ученых...
- Мой дядя Тим, у которого я служил в типографии, хорошо знает латынь.
- Как думаешь, дотащишь все это, Фениан?.. Не тяжело будет?
- Нет, что вы, конечно, донесу.
Фейни хотелось напомнить про доллар.
- Так отправляйся... Подожди меня в конторе.
В конторе Фейни застал человека, сидевшего за второй конторкой.
- Ну, в чем дело? - заорал он на Фейни пронзительным голосом. Это был востроносый, желтолицый молодой человек. Прямые черные волосы стояли у него торчком. Фейни запыхался, взбираясь по лестнице. Руки у него онемели от тяжелых картонок.
- Это что? Какое-нибудь новое дурачество Манни? Скажи ему, чтобы он отсюда выметался, другая конторка остается за мной.
- Но доктор Бингэм только что нанял меня для работы в "Товариществе по распространению литературы".
- Ну и черт с ним, что нанял.
- Он сам сейчас сюда придет.
- Ладно, подожди его, да заткнись, не видишь - я занят.
Фейни угрюмо уселся у окна, в кресло-вертушку - единственное кресло, не заваленное грудами маленьких непереплетенных книжек.
В окно видны были одни пыльные крыши и пожарные лестницы. Сквозь закоптелые стекла он смутно различал другие конторы, другие столы. На столе перед ним громоздились перевязанные книжные свертки, а между ними гора неупакованных брошюр. Заглавие одной из них бросилось ему в глаза.
