— Нет-нет-нет! Я человек абсолютно занятой: уроки, классное руководство, занятия в студии — даже на это времени не хватает.
— Ну и прекрасно! Прекрасно! Лучшей ситуации быть не может. Вы в гуще людей, постоянно среди молодежи — вам и карты в руки. Молодняк — наше будущее. И о нем нужно думать сегодня. Хотя у меня, честно сказать, виды на вас несколько другие: вы меня интересуете больше вот за этим письменным столом. Мне перо ваше покоя не дает.
— Ну уж, дудки! — сказал Нетудыхин и чуть не изобразил одну неприличную фигуру. — Еще мне вашей редактуры не хватало! Тут без вас попечителей в избытке. Так опекают, что по десять раз тексты приходится кромсать, пока протолкнешь.
Нетудыхин несколько поосмелел и повел себя согласно известной поговорке: не так страшен черт, как его малюют.
— Зря вы недооцениваете моих возможностей, Тимофей Сергеевич, зря, — сказал Сатана. — Не хотел говорить, да скажу, раз уж такой разговор пошел. Попалось мне тут одно стихотворение ваше как-то, всколыхнуло оно меня до глубины души.
Устал я жить, Господь, в твоем паскудном мире,
Неправедном и грешном, как ты сам,
И надоело видеть мне, как в человеке
Победоносно торжествует хам…
— Ваше?
— Мое. Но… Сатана не дал ему возразить. Он вдохновенно продолжал:
Куда не кинешь взглядом — мразь на мрази,
И слабого повсюду попирают,
Добро тщедушное влачит существованье,
А тварь одна другую тварь сжирает.
Нет справедливости на твоем белом свете,
Нет и не вижу просветленья я ни в чем.
Есть царство хаоса, разгул шабаша,
И виноват лишь ты один во всем.
— Великолепно! Такими строчками можно гордиться! Конечно, в стихотворении есть противоречия, — и это от недостаточного знания фактического положения вещей, — но какой замах, какой замах! А какой конец! — Сатана наморщил лоб, пытаясь припомнить окончание стихотворения. — Ага, вот:
Покрыта трупами твоих детей планета.
Терзает душу мне багровый твой венец:
А может быть, мы чертово творенье,
А ты всего лишь — крестный нам отец?..
— Потрясающе! Браво! Гениальная догадка! Ладно, скажу больше, признаюсь: вы спрашиваете, почему на вас мой выбор пал: не последнюю роль тут сыграло и это стихотворение.
— Да, но откуда оно вам стало известно? Я его никому не читал. Оно сыро. Оно еще в работе. Выходит, вы этот полуфабрикат стянули у меня просто со стола?
— Дорогой Тимофей Сергеевич, вы забываете, с кем имеете дело. Все, что касается меня, рано или поздно становится мне известно.
— Каким образом?
