Хотя Альбинус уже несколько раз (глубокой ночью, пользовавшейся светлыми звуками дневных разговоров) выходил на прогулку — жалкую, нерешительную прогулку — по хрустящим гравиевым дорожкам сада госпиталя, к путешествию в Цюрих он оказался малоподготовленным. На вокзале у него закружилась голова — и ничего нет страшнее и безвыходнее, чем когда у слепого головокружение. Он шалел от множества звуков вокруг него, шагов, голосов, колес, злонамеренных острых и твердых предметов, которые, казалось, бросались на него, так что каждая секунда разбухала от мучительной боязни натолкнуться на что-нибудь, даром что вела его Марго.
В поезде он почувствовал, как к горлу подступает тошнота оттого, что он никак не мог мысленно отождествить вагонную тряску с поступательным движением экспресса, — как бы упорно ни напрягал воображение, чтобы представить себе ландшафт, который, конечно же, пробегал мимо. А затем в Цюрихе снова приходилось куда-то двигаться среди невидимых людей и предметов — препятствий и углов, которые затаивали дыхание, прежде чем нанести удар.
— Не бойся, не бойся, — говорила Марго с раздражением. — Я тебя веду. Вот теперь стоп. Сейчас сядем в автомобиль. Подними ногу. Будь чуточку посмелее. В самом деле — прямо как маленький.
Профессор, знаменитый окулист, тщательно исследовал глаза Альбинуса. Судя по тихому елейному его голосу, Альбинус представил его себе старичком с гладковыбритым лицом священника, хотя в действительности он был моложав и носил колючие усы. Он повторил то, что Альбинус по большей части уже знал, — что произошло повреждение глазных нервов как раз там, где они скрещиваются в мозгу. Может быть, сдавление глазных нервов пройдет, а может быть, наступит полная их атрофия — вероятность того или другого исхода непредсказуемо одинакова. Но во всяком случае общее состояние больного таково, что сейчас наиболее важным является совершенный для него покой. Санаторий в горах будет для него идеальным местом.
— А затем, — сказал профессор, — будет видно.
— Будет видно? — повторил Альбинус с меланхолической усмешкой.
Идея санатория не прельщала Марго. Пожилая ирландская чета, с которой они познакомились в гостинице, предложила сдать им небольшой шале на горе чуть выше модного высокогорного курорта. Она посоветовалась с Рексом и (оставив Альбинуса с нанятой сиделкой) отправилась с ним вместе посмотреть на сдаваемый дом. Он оказался весьма симпатичным: двухэтажная дачка с чистыми комнатками и чашечками для святой воды, приделанными ко всем дверям.
