- Отель "Шаахан", добрый день.
- Добрый день, - говорю я. - Я Кикоа Шер Лоо, радио "Тридцать". Будьте добры, номер господина Мин Шихле.
- Минуту, - говорит девичий голосок. - Кикоа, вы сегодня в эфире?
- Даже два раза, - говорю я. - Я заменяю Мин Даноо, он... в командировке.
- Буду слушать, - отвечает девичий голосок. - Соединяю.
Гудок. Трубку снимают. Вежливый молодой голос с акцентом северянина:
- Номер господина Макту Мин Шихле.
- Белый брат, - говорю я, - шломвоат (это на их языке - здравствуй), я Кикоа Шер Лоо, радио "Тридцать". Дай, пожалуйста, господина Шихле.
- Минуту, - смягченно говорит белый. Возникает густой, но тоже молодой голос.
- Я Шихле. Здравствуйте, Кикоа. Я вас знаю.
- Что ж, - говорю я, - это очень лестно. Господин Шихле, скажите пожалуйста... это не совсем обычный вопрос... не звонили ли вам в последние два дня Леа Ги Коона из "Все еще развлекаемся" и наш ведущий Оаки Мин Даноо?
После некоторой паузы Шихле говорит явно изменившимся голосом:
- Нет, именно в эти-то два дня и не звонили. Вы что-то знаете, Кикоа?
- Нет, господин Шихле, - говорю я. - Но очень хочу узнать.
- Так, - говорит Шихле и опять замолкает. Потом вдруг говорит:
- Вы, конечно, сейчас пойдете заменять Мин Даноо в эфире.
- Да, - несколько удивленно отвечаю я.
- В таком случае я к вам подъеду в редакцию часов в шесть, - решительно говорит он. - Меня пустят со слугой?
- Да, конечно, - говорю я. - Я предупрежу охрану.
- Хорошо, до встречи, - отвечает Шихле и дает отбой.
Я встаю, потягиваясь. Гуна живо оборачивается.
- Закажи внизу пропуск на Макту Мин Шихле со слугой, - говорю я ей. - И поторопись с обзором, мне его надо успеть просмотреть до эфира. А я пойду покурю.
Я выхожу из-за стола - мне для этого надо протиснуться мимо стула Гуны, и я, протискиваясь, кладу ладонь ей на длинную красивую шею. Она, качнувшись, закрывает глаза. Курсор на мониторе дрожит, застряв на полуслове. Она переводит дыхание, когда я уже выхожу из комнаты и, прежде чем идти на лестницу курить, за углом коридора, перед дверью на лестницу, торопливо сую за щеку давно лелеянную в левом кармане связочку стебельков кишана - жгучих, ненавистных, вызывающих изжогу, но совершенно необходимых, чтобы не засыпать на ходу после бессонной, в горячей пропотевшей постели ночи. Плевать на все, буду спать с Гуной, кто меня осудит?
К концу моего эфира и впрямь приезжает Шихле, как всегда - умопомрачительно элегантный, и при нем - невысокий, худой, крепкий белый, то ли телохранитель, то ли слуга - у этих раманцев не поймешь. Они, дожидаясь меня, сидят в редакции, и к моменту моего прихода Доота уже окончательно сражена, причем строит глазки обоим. Шихле флиртует с ней чисто профессионально, глядя в сторону, а она, бедняжка, принимает все за чистую монету. Белый хоть по-честному не обращает на нее никакого внимания - стоит себе за гостевым креслом, молчаливый и уверенный. Черт возьми, как приятно видеть белого - в обществе черных - уверенным.
