— Мне не нравятся взгляды того неверного… он жаждет священной воды моего кувшина; и, кажется, он намерен украсть сосуд… но берегись, такие реликвии не для его грязных рук.
Недели через две Хасан Али нашел возможность украсть кувшин: святой брахман, сидевший долгие годы на ложе из гвоздей в соседнем храме, умер, и хоронить его собиралось множество людей.
Шестеро человек во главе процессии несли тело покойника, сидевшее на грубом троне, покрытом гирляндами полевых цветов. Туристы собрались понаблюдать за похоронами. Святых людей не сжигают на погребальном костре, и им разрешено плыть на грубых баржах вниз по течению реки к морю.
Единственный, кого словно и не захватило всеобщее волнение, был великий святой под зонтиком из ротанга. Вскоре он оказался один на ступенях пристани — даже его ученики присоединились к толпе, которая собиралась посмотреть обряд прощания с мертвым брахманом.
Вдруг Рагаван Гупта тревожно шевельнулся. В эфире он уловил какую-то шальную мысль. Наклонившись, он схватил большой кувшин и вылил его содержимое в Ганг у своих ног. Потом Святой перевернул его рядом с собой горлышком вниз, а крышку положил сбоку.
— Теперь он не удержит ничего, — пробормотал Рагаван Гупта и снова предался созерцанию.
Вскоре длинная коричневая рука протянулась из-за зонтика. Это подкрался Хасан Али. Тихим призраком скользнул он за спиной святого, спрятавшись за огромным наклоненным зонтом. Одним быстрым движением он схватил кувшин, другим поднял крышку, закрыл ею сосуд и, повернувшись, отполз на несколько ярдов. Тут один из учеников великого Рагавана Гупты увидел его с кувшином своего Учителя и побежал к гуру с криками:
— О святейший! Злодей-гид сейчас скроется в толпе с вашим кувшином.
Старый отшельник склонил голову.
— Я знал, что он сделает это. Его мысль я уловил в воздухе и поэтому опустошил сосуд; следуй за ним, и ты увидишь, что священный кувшин способен прекрасно себя защитить.
Бритоголовый юноша поклонился и исчез в той же толпе, где был Хасан Али. Гид, обнаружив преследование, засунул кувшин под рубашку и пустился во всю прыть по кривым улочкам вдоль базара. С улицы ювелиров он свернул в переулок ковроткачества. Он скрылся за святилищем Кали, где все еще не высохла кровь утренних жертвоприношений, и исчез где-то возле мечети Аурангзеба. Ученик легко следовал за ним, и это было почти чудом — он словно чувствовал убегающего вора и не отставал больше чем на несколько шагов.
