— Шестнадцати с половиной? Сейчас нет даже десяти.
— Все равно.
— Слабак! — упрекнула его Анна, но в ее голосе прозвучала нежность. Она опустилась на край кровати. — Раз уж мы заговорили о морозе и снеге, расскажи, как ты провел день. Хорошо повеселился со своими маленькими дружками?
— Лучше не бывает, — Коул попытался сдержать стон.
— Что там случилось?
Коул в отчаянии воздел руки.
— Во-первых, я сразу хочу сказать, что это не моя вина. Я не знал, что происходит у меня за спиной.
— Так что же все-таки произошло? — с нетерпеливым огоньком в темных глазах снова спросила Анна.
Он не хотел рассказывать ей, потому что эта история представляла его не в лучшем свете. Но неожиданно для него самого слова полились неудержимым потоком.
— Я начал спуск, воображая, что, как обычно, тащу за собой пятерых или шестерых детей. Как оказалось, их там было десять. Мы пронеслись по склону с такой скоростью, что едва не расплющили мамашу, которая съехала перед нами. Она выбралась из баллона за секунду до того, как мы врезались в него.
— О нет!
— О да! Я кричал во все горло, чтобы нам освободили дорогу. Мы бы не остановились, если бы не вломились в сетку у подножия холма.
От этого воспоминания Коул содрогнулся. Он принял на себя основной удар. Детей, сидевших на баллонах, раскидало в разные стороны. Они визжали так, что от их радостных воплей у всех людей, находившихся на горе, вероятно, полопались барабанные перепонки.
— Звучит не очень весело.
— Да уж! Но еще хуже стало после того, как меня выследил инструктор, — мрачно признался Коул, маленький парнишка, который от возмущения заикался так, что я едва мог понять его. Он налетал на меня и кричал: «Чтобы ноги вашей здесь больше не было!»
У Анны искрились глаза, кривились губы и смех рвался наружу. Коул растерянно смотрел, как она хохочет.
— Я чувствовал себя чертовски неловко! — с негодованием подытожил он.
— Уж… это… точно! — она смеялась так сильно, что не могла говорить.
— Что? — сердито переспросил Коул.
— Просто… очень смешно! — Анна попыталась сдержать смех. Положив руку ему на плечо, она сказала:
— Я представила, как этот малютка-инструктор ругает тебя на чем свет стоит, а ты, такой крутой, понурившись, стоишь перед ним в черном лыжном костюме.
Коул едва не расхохотался, но могучим усилием воли ему удалось подавить зарождавшийся смех. Схватив Анну за руки, он перевернул ее на спину.
— Тебе смешно, да? — грозно спросил он, опершись на локти.
У нее в глазах стояли слезы, когда ее охватил новый приступ веселья.
