— Тревога, тревога! — истерично кричат наши часовые в полной уверенности, что начинается атака.
Северо-восточнее нас взлетает в небо гигантский столб пламени, земля содрогается от долгого, раскатистого взрыва.
Из одной иглу выбегает группа офицеров с оберстом во главе.
— Что там, черт возьми, делают русские? — нервозно спрашивает оберcт. — Неужели сражаются между собой? — Поворачивается к пехотному майору. — Есть там кто-то из наших?
— Никак нет, герр оберcт, эта боевая группа не вступала ни в какой контакт с противником.
Оберcт Фрик глубже вдавливает монокль в глазницу и внимательно смотрит на майора.
— Вы это знаете наверняка или просто думаете?
Майор заметно смущен и вынужден признаться, что не знает почти ничего о том, что происходит в группе. Он связист и никогда не бывал в боевом подразделении.
Долгая серия взрывов и рычание пулеметов заставляют его обратить взгляд на северо-восток, где на фоне краснеющих туч видны острые языки пламени.
— Там черт-те что творится, — бормочет оберcт. — Выясните, что именно.
— Слушаюсь, герр оберcт, — с жалким видом отвечает майор, понятия не имея, что выяснять.
Через несколько минут он сваливает ответственность на гауптмана[28].
— Мне требуется ясная картина того, что происходит! Понятно, герр гауптман? Там черт-те что творится!
Гауптман исчезает за купой деревьев и там неожиданно наталкивается на лейтенанта.
— Там черт-те что творится. Понятно? — рычит он лейтенанту. — Жду доклада через десять минут. Кто-то беспокоит противника!
Лейтенант горнострелковых частей бежит трусцой по узкой дорожке и натыкается на второе отделение. Указывает на Старика стволом автомата.
— Встать, обер-фельдфебель! Ну и хлев здесь у вас. Противник ведет огонь, и мне нужно знать, почему. Понятно? Мне нужно знать. Даже если вам придется выяснить это лично у русского командира!
— Слушаюсь, — отвечает Старик, делая вид, что готовится идти.
Лейтенант скрывается за деревьями и решает найти убежище, где гауптману не придет в голову искать его.
Старик спокойно садится и попыхивает трубкой.
В течение часа мы слышим рассеянный огонь то в одной, то в другой стороне.
— Они давно мертвы, — уныло говорит Барселона, прислушиваясь к длинным, злобным автоматным очередям.
Грохочет крупнокалиберное орудие, взрываются несколько гранат. Сквозь весь этот шум мы слышим громкий, счастливый смех.
— Это Порта, — бормочет Старик, нервозно перебирая пальцами серебряную крышечку трубки.
Близится рассвет, ветер почти прекратился. Лишь изредка ледяные порывы взвихривают снег вокруг нас.
