…Я возвращаюсь от Катеньки в первом часу ночи. Вот и мой дом. Лера открывает мне дверь и слабо улыбается.
– Я волновалась… Ты на работе задержался?
– Да, – отвечаю я и валюсь спать. Господи, как же легко я научился ей врать…
ОТЪЕЗД
Меня разбудил кашель дворника, проникший через открытую форточку. Через несколько минут злорадно запищал будильник.
– Сейчас встану, приготовлю завтрак, – пробормотала сквозь сон Лера.
– Спи, я сам, – шепнул я, слезая с кровати.
Город был тихим, пустым и влажным от утреннего тумана. Дворник продолжал покашливать, скребя метлой по асфальту.
Я поставил чайник, умылся и по привычке полез в шкаф за своим серым двубортным пиджаком. Но потом вспомнил, что на сегодняшний день форма одежды другая. И повесил пиджак обратно, бережно стряхнув с него пару невидимых пылинок.
К костюмам я отношусь уважительно. Потому, что это не просто одежда. Это оболочка, дорогой футляр, надежная защита от косых взглядов. Он должен быть безукоризненным, ведь у нас и по сей день принято встречать по одежке. Если вдруг на моем пиджаке появится неаккуратная складка или пятно, то человека, с которым я общаюсь, это может навести на нечаянную мысль о невнимательной жене или плохо убранной кухне с каплями борща на столе, как это бывает у простых людей. Нет и еще раз нет. Сотрудник Ведомства не имеет права быть похожим на обычного человека. Глядя на меня, никто не должен догадаться или даже заподозрить, что у меня дома текут краны и отклеиваются обои. Ведомство выше земных неурядиц. Этой святой цели служат и наши строгие костюмы, и дорогая парфюмерия, и личные парикмахеры.
Но сегодня все иначе. Сегодня я – работяга‑геодезист, а значит, нужно надеть линялые армейские штаны, тельняшку, ботинки с ржавыми заклепками. Бриться необязательно. Одеколон – вообще противопоказан.
Это дома или в гостях геодезисты могут быть щеголями. А на работе, в глухой деревне, где грязи по уши, запах «Кристиан Диор» может вызвать только дружеский совет окружающих: похмеляться дешевле «Тройным»…
Утренняя прохлада уже начала отступать с городских улиц, прячась в подвалах и щелях между домов. Все чаще сердитыми жуками проносились одинокие машины. Я чувствовал легкую обиду. Хотелось, чтобы подольше город принадлежал только мне и дворникам.
На вокзале не было никакого утра. Его никогда там не бывает из‑за круглосуточного режима. Возле огромного стенда с расписанием прохаживался туда‑сюда Петька с сумкой за плечом. Я издалека узнал его по выгоревшей добела панаме‑«афганке», которую он брал с собой, как талисман, в любую загородную поездку – от пикника до спецоперации.
