— Не поймите меня превратно, — проговорила Мадлен, но резкость ее тона не оставляла сомнений в том, что извиняться она не собирается. — Философия всегда подрывала веру людей в Бога. Мы не потерпим этого в стране, где попирается воля Господня, где тысячелетиями правили суеверные дикари и о которой говорят, что каждый, кто поселяется здесь, становится язычником. Каждый добропорядочный христианин, который приходит в лоно веры на этой безбожной земле, очень важен как для этой страны, так и для человечества в целом, — ее интонация была строгой, а взгляд осуждающим. — Поэтому, фрейлейн Мук, никакой философии. Никаких сомнений, никаких двойственных толкований однозначных понятий. Вы здесь для того, чтобы способствовать образованию моих дочерей, а не внушать им богохульные мысли.
— Это никогда не входило в мои намерения! — возмущенно возразила Сендрин.
Мадлен приподняла бровь: к возражениям она не привыкла.
— Я уверена в том, что вы хороший преподаватель, фрейлейн Мук. Мой муж убедил меня в этом, и дети любят вас. Но, пожалуй, не в вашей компетенции решать, что хорошо для Саломы и Лукреции, а что нет. Я — мать этих девочек, и я ожидаю, что мое мнение относительно их образования заслуживает уважения. Я выразилась достаточно ясно?
Сендрин постаралась казаться равнодушной, но по глазам было видно, как она возмущена. Тем не менее она проговорила как можно спокойнее:
— Разумеется.
— Хорошо. — Мадлен повернулась было, чтобы уйти, но затем обернулась и смерила Сендрин взглядом с головы до ног. — Я уже давно хотела просить вас сменить стиль одежды. За наш счет, само собой разумеется.
Сендрин попыталась принять этот новый удар с достоинством.
— Моя одежда кажется вам неподобающей моему положению?
— О нет, она, без сомнения, соответствует вашему положению. Но вы больше не находитесь в вашей школе гувернанток. В таком доме, как этот, вы должны были бы позаботиться об одежде определенного стиля.
— Вашего стиля, вы хотите сказать. — Учителя порицали ее за то, что она слишком упряма. Сейчас Сендрин могла бы признать, что они были правы.
— Носите, что хотите, это ваше право, — ответила Мадлен очень спокойно. — Но несложно определить, что вашему платью уже не один год.
Сендрин носила платье, которое приобрела еще со своих первых собственных денег. Она полтора года очень бережно с ним обращалась, и, вне всякого сомнения, оно все еще выглядело как новое. И тем не менее эта женщина, стоявшая перед ней в своих рейтузах и мужском жилете, благоухающая запахом конюшни, ополчилась на нее из-за одежды. Это было просто несправедливо!
