— Мой брат на несколько лет старше меня. Да, будучи детьми, мы жили одни в собственной квартире.
— У каждого была своя комната?
— Нет. Мы были так бедны, что делили одну кровать на двоих.
Салома махнула рукой.
— Для меня это было бы нормально. Лукреция и я часто спим в одной кровати. Конечно, когда этого никто не видит.
— Салома! — одернула ее сестра.
Но Салома только пожала плечами.
— Выдала же нам свою тайну фрейлейн Мук.
— Верно, — сказала Сендрин. — Мы теперь квиты. И поэтому можем продолжать занятия.
Девочки поворчали, но смирились с этим.
— Мы остановились на Августине. Вот одно из важнейших его высказываний: «Наше сердце беспокойно». Что он мог под этим подразумевать? Лукреция?
Девочка задумчиво сплела пальцы.
— Вероятно, он был влюблен.
Салома хихикнула.
— Возможно, — проговорила Сендрин и улыбнулась, — но сказать он хотел, пожалуй, не это. Он полагал, что с нами, людьми, не все в порядке. Беспокойство переполняет каждого из нас. Поэтому, по мнению Августина, каждый человек стремится избавиться от беспокойства. Согласно его представлениям, хотя каждый человек изначально был создан хорошим, но прегрешение Евы отразилось на каждом из нас.
— А почему я виновата в том, что Ева проголодалась? — спросила Салома, округлив глаза.
— Хороший вопрос. Отдельный человек, конечно, не несет вины за ее прегрешение. Хотя…
Скрип двери прервал рассказ Сендрин на полуслове. Девочки с изумлением смотрели на вход, и Сендрин тоже повернулась к двери.
Вошла Мадлен Каскаден, одетая в брюки, рубашку и кожаный жилет. Сендрин почудился легкий запах конюшни, но она не была в этом уверена. Выражение лица Мадлен не предвещало ничего хорошего.
— Фрейлейн Мук, я хотела бы поговорить с вами с глазу на глаз. Девочки, первое занятие окончено. Вы можете идти.
Обе возликовали бы от такого сообщения, если бы не чувствовали, что в воздухе запахло неприятностями. Салома двигалась так медленно, что Лукреция в прямом смысле тащила ее к выходу.
Мадлен закрыла за детьми дверь и подошла к Сендрин.
— Я услышала, о чем вы только что говорили. Вы должны знать, что такого рода занятия в этом доме нежелательны.
Сендрин взяла себя в руки.
— Вы имеете в виду Августина в частности или философию вообще?
— Мои дочери воспитаны как добрые христиане. И никто не должен забивать их головы сомнениями и глупостями.
— Но Августин считается одним из самых великих христианских философов! Его учение вовсе не противоречит церкви, совсем наоборот.
