— Что это значит? — В воображении Сендрин сразу же возникли картины из старых романов со всякими ужасами, которые она поглощала, будучи молоденькой девушкой. Вспомнились истории о нелюбимых членах семьи, которых прятали на чердаках или в потайных комнатах, о странных чудаках, преследовавших молодых женщин в лесу и следивших за ними через окна, когда героини меньше всего о том подозревали.
— Адриан любит бывать на виноградниках, — пояснила Салома. — К тому же он часто ездит в Виндхук. Мы только иногда встречаемся с ним за обедом.
— И он действительно глухой? — спросила Сендрин. Салома кивнула:
— Ребенком он перенес тяжелую форму кори. Он чуть было не умер. С тех пор он больше ничего не слышит. Зато он умеет читать по губам.
Лукреция захихикала.
— Туземцы говорят, будто бы он даже может читать мысли. Ее сестра тоже засмеялась.
— Они не могут понять, как он может не заметить, если за его спиной разобьется ваза, но совершенно точно знает, о чем говорят люди, глядя им в лицо.
— Ну да, — заметила Сендрин немного растерянно, — я наверняка скоро с ним познакомлюсь.
Девочки посмотрели друг на друга, затем обе кивнули и проговорили хором:
— Сегодня вечером.
— А что будет сегодня вечером? — захотела узнать Сендрин.
Лукреция ухмыльнулась, при этом она выглядела почти взрослой.
— Сюрприз. Потерпите.
* * *
Сендрин не слишком любила всякие неожиданности, но эта обещала быть какой-то особенной. Вечером, после того как Мадлен провела ее по всем остальным помещениям дома и представила слугам, семья собралась в музыкальной комнате на первом этаже. Сендрин тайком тренировалась в умении определять расположение помещений в общей схеме поместья, она была уверена, что музыкальная комната находится в юго-восточной части дома, прямо под утренним салоном, где завтракала вся семья.
Музыкальная комната была продолговатым помещением с обоями солидных синих тонов, украшенным декоративными панелями. Здесь также потолок был отделан лепниной, правда, не так роскошно, как в галерее. С середины потолка свисала хрустальная люстра. Справа в три ряда стояли мягкие стулья для слушателей камерных концертов, время от времени устраиваемых семьей Каскаденов для немецкой элиты Виндхука. Для выступлений в семейном кругу на другой стороне комнаты, в непосредственной близости от камина, стояли полукругом кожаные кресла. Слуги разожгли огонь, по комнате расходилось приятное тепло.
Прямо под люстрой стоял великолепный рояль, рядом с ним арфа. Кроме того, в комнате было много пюпитров и несколько стеклянных витрин, в которых хранились скрипки, флейты и гитара. Спинет, на котором время от времени музицировала Мадлен, находился в углу под картиной, изображавшей серьезную пару — родителей Тита Каскадена, о чем Сендрин узнала от хозяйки, когда после обеда они продолжили экскурсию по дому. Она тотчас попыталась найти в выражении глаз старой леди следы той жесткости, о которой говорила Мадлен, и ей действительно без труда удалось разделить антипатию Мадлен.
