Первая половина дня была заполнена рассказами о туземцах и диких животных, описаниями жизни в доме и распорядка дня девочек, а Сендрин снова и снова предлагала вопросы в игровой форме, помогавшие ей получать дальнейшие сведения об уровне образования сестер. При этом она все больше утверждалась во мнении, сложившемся у нее с самого начала: Лукреция и Салома были весьма умными детьми. Мадлен и Тит Каскадены могли ими гордиться.
Прежде всего Сендрин поразил тот факт, что девочки были гораздо более открытыми в отношениях с туземцами, чем Валериан и Мадлен. Очевидно, обе находились под влиянием их отца, который, исходя из того, что слышала о нем Сендрин, кажется, вел себя абсолютно непринужденно в обращении с чернокожими.
Над входом в классную комнату висели застекленные часы, и Сендрин обнаружила, что было уже около двенадцати часов, но вдруг краем глаза заметила какое-то движение. Сначала она поразилась тому, что движение стрелки было столь заметным, но затем нашла этому движению иное объяснение: в стекле часов отражались большие окна классной комнаты. В отражении светлых прямоугольников вырисовывался чей-то силуэт.
Когда она посмотрела в окно, силуэт передвинулся вправо. Ей хватило времени разглядеть знакомое лицо, прежде чем фигура исчезла. Секундой позже двор снова был совершенно пуст, даже детей туземцев не было на газоне.
Девочки явно ничего не заметили. Лишь теперь, обратив внимание на реакцию Сендрин, они посмотрели в окно.
Сендрин сморщила лоб.
— Это был ваш брат. Валериан часто прогуливается перед окнами?
Лукреция посмотрела на свою парту и нарисовала пальцем на дереве невидимый рисунок.
— Я не думаю, что это был Валериан.
— Вне всякого сомнения, — возразила Сендрин.
— Лукреция имеет в виду, — проговорила Салома, — что это был Адриан.
— Кто такой Адриан?
— Наш второй брат, — ответила Лукреция, а Салома добавила: — Он и Валериан — близнецы. Так же, как и мы.
Сендрин никогда прежде не слышала, чтобы женщина дважды рожала близнецов. К тому же до сих пор не было никаких упоминаний об Адриане, в том числе и за то время, которое она провела с Валерианом.
— Адриан странный, — сказала Лукреция, но Салома ей немедленно возразила:
— Адриан глухой, а не странный.
— Он точно странный, — не согласилась с ней Лукреция, и тотчас между сестрами завязался спор, в который пришлось мягко вмешаться Сендрин.
— Вероятно, вы сможете представить мне вашего брата как-нибудь потом.
— Если мы его найдем, — заметила Лукреция, и снова Салома бросила на нее неодобрительный взгляд.
