(Не люблю миног. Паразиты. Да и невкусные они на самом-то деле.)
Наконец, дыра в пространстве – нет, не дыра, неправильно называть ее дырою, дыра подразумевает пустоту, а здесь, наоборот, возникала наполненность – в общем, это нечто, обрамленное багровой, тускло-багровой, наконец, почти невидимой истонченной нитью, перестало увеличиваться и менять форму. Теперь это был человек в странной позе, и Джор его узнал – Волков, тот самый, но здесь он был не в походном обмундировании, а в каких-то лохматых обносках, с ножом в одной руке и щитом в другой. Потом он шевельнулся. Он и так стоял на широко расставленных согнутых ногах, а теперь стал наклоняться вперед все сильнее и сильнее, как бы волоча за собой прилипший к нему или вросший в него занавес – нет, задник, – на котором все прежде и было нарисовано. Мир пошел складками, и почему-то именно это было самым ужасным… а Волков встал на четвереньки – на колени и локти – и, волоча растягивающийся мир за собой, медленно пошел к Джору…
И Джор проснулся. Во рту был привкус рвоты, а напротив него так же на четвереньках стоял Артур и, наклонив голову, смотрел в упор.
– И знаешь что? – спросил Артур, как будто продолжая только что прерванный разговор. – Я ведь вспомнил, где его видел. На приеме у губерши. Мать сопровождал в качестве пажа. И этот Волков там. Он сейчас министр недропользования и хрен-перец, не помню, чего еще. И говорили тогда, что он покупает под полигон огромный кусок территории в Карелии. Наверное, вот этот. Где мы сейчас. А значит, у него тут какой-то бубновый интерес. Правильно же?
– И что? – тупо спросил Джор, поднялся и побрел к умывальнику. Вода там шла с привкусом железа, но это лучше, чем ничего…
– Да так… – вслед ему сказал Артур. – Когда понимаешь, в чем у человека интерес, уже можно маневрировать.
– Он не человек, – сказал Джор, не оборачиваясь.
…А нас вели, иногда подталкивая тупыми концами копий в спину, да и пониже спины – по-моему, безо всякой к тому нужды, а просто забавляясь. Бежать мы все равно не могли, побегай-ка с руками, связанными за спиной, тем более когда на шею тебе накинута петля, а конец веревки обмотан вокруг талии у конвоирши. И хотя Маринку эти дивные эльфы слушались во всем, но веревки с нас снять они категорически отказались: таков-де устав, а если что не по уставу, то начальство не помилует.
Тогда, на поляне, они появились сразу со всех сторон, числом семь, с натянутыми луками в руках – проступили из воздуха, стали видимыми, как еще это описать? – вот только что никого нет, и вдруг воздух идет прозрачной рябью, как вода, и из ряби выходит человек, и рябь тут же пропадает… Были они точь-в-точь как эльфы во «Властелине колец», разве что одеты более разнообразно, не совсем в униформу, и ушки хотя и были заострены, однако не так гротескно, как в кино, – чуть-чуть заметно, и все. Молва всегда склонна преувеличивать отличия.
