Уже не звезда, а что-то меньше, но много ярче луны, спустилось почти к самому леднику… и вот тут-то я услышал такое, чего не слышал никогда раньше: лед расселся на всю глубину, и песня мира оборвалась на полузвуке. Из трещины, пробежавшей неподалеку от меня, встала сверкающая стена осколков и мелких кристаллов. А падающее тело, ставшее как солнце, коснулось ледника, погрузилось в трещину… Я уже понял, что оно не просто увеличивается и спускается – оно стремительно приближается ко мне. Но что-то куда более сильное, чем страх смерти, приковало мои ноги ко льду. Я стоял и смотрел.
Там, где это летящее вошло в ледник, встали к небу пять огненных столбов. Потом оттуда по направлению ко мне пошла волна: осколки льда взмывали в воздух и повисали, и так все ближе, ближе… Меня ударило снизу и подкинуло высоко вверх, и я увидел, как огонь подо мною течет рекой и просвечивает сквозь лед.
А потом все внизу стало дымно-белым, а вверху – ослепительно-черным. Страшный удар вздыбил и расколол небо. Я летел и кувыркался, но видел, как вздымается выше луны ледяная, окутанная паром и испещренная молниями гора, как рассыпается она, превращаясь в призрачное подобие самой себя, как концентрическими кругами от нее расходятся гигантские волны…
Я расправил крылья и полетел.
Я снова сел.
– Нормально? – спросила Маринка.
– Да-да, – сказал я. – «А что у меня прямое?..»
– Анекдоты помнит – тогда точно живой, – сказал Шарп.
– «Точно живой» – это значит «похожий на живого» или «в точности похожий на живого», – сказал я, потирая голову. – А я просто живой, точка. Хотя и долбанутый. Надолго я отрубился?
– Секунду-две, не больше, – сказала Маринка.
Я покачал головой:
– Как летит время… Ну что, надо все-таки поесть? А то, извините, отвлек…
И, плотно перекусив, мы пошли дальше. С временем – не по прошествии какого-то времени, а с ним самим – что-то случилось. Я полностью перестал его чувствовать, поэтому считал шаги. Через полторы тысячи шагов мы вышли на круглую поляну, залитую непонятно откуда падающим светом. Тропа доходила до центра круга и там обрывалась…
– Не понял, – сказал Шарп и попятился.
Поздно.
Джор рассказал. Потом он этот эпизод начисто забыл, но я успел записать. Я как раз тогда понял, что с памятью нашей происходят странные вещи, и записывал даже обрывки анекдотов.
Так вот, он видел сон. Там, в подвале, где совсем недавно убили Илью и Хайяма. Остальные все уснули… Не знаю, как такое могло быть, но они уснули. Отрубились просто. Как выключенные. Может быть, им что-то дали с питьем. А может, такая вот защитная реакция – сразу у всех.
