, всего лишь ничего не скрываю от нанимаемых. Предпочитаю полную ясность и открытость. Со мной любого может ждать что угодно, кроме разочарования… Впрочем, я не тороплю. Вернетесь – вернемся к теме. Не вернетесь – ну, что поделаешь. Судьба.
И, повернувшись к Шарпу, сказал:
– Сделаешь все, чтобы вернулись.
Я ждал, что Шарп ответит как-то по-военному – «так точно» или «слушаюсь», но он только мрачно кивнул.
(Запомнить: в комнате одновременно было четверо – Маринка, Волков, Шарп и я. Охранники топтались за дверью. И не было ни одного момента, когда кто-то выходил. Или вошел и незаметно остался. И вниз мы все спустились так же – вчетвером. Только потом Волкова позвал какой-то длинный в белом халате, и он точно ушел, а мы остались, Шарп, Маринка и я…)
Вылетели на том маленьком вертолете, «робинсоне»; сначала, конечно, пришлось подождать, когда его выволокут на руках на площадку, поставят на место лопасти, заправят. Пришла девушка-пилот в круглом оранжевом шлеме и в темно-серой куртке из какой-то металлизированной синтетики, отливающей по изгибам то фиолетовым, то зеленым.
– Ин-те-ресно… – пробормотала Маринка, глядя на нее.
Шарп услышал.
– Да, Икка – наша беда и выручка. Универсальная девушка, на все руки. Но только на руки, к сожалению…
– Я уже поняла, что с ней что-то неладно, – сказала Маринка. – Но что именно?
– Да просто мертвая, вот и все, – сказал Шарп. – Шеф из нее душу вынул.
– Э-э? – не смог сформулировать я.
– В прямом смысле. Вынул и спрятал. Теперь она – его вещь. Очень удобно, и я бы от такой не отказался…
– Типа зомби?
– Зомби делают из мертвецов, – тоном усталого наставника сказал Шарп. – А это – вещь. Переделана из живой. Причем из ведьмы, что особо удобно.
– Э-э?.. – теперь не могла сформулировать Маринка.
– Удобно, что она может мотаться через границу свободно. Вон, мои волки – сдохнут, нам – мозги взъерепенит, а ей – хоть бы хны.
– Мозги – что?
– Ну, некоторое время мы будем не вполне в себе. Это они специально так сделали, чтобы, если кто случайно туда-сюда шастанет, все сваливал на перегрев и перепой. На самом деле ничего страшного, надо просто знать, что ты не в себе, – и контролировать.
– Мы же вроде уже?.. – Я показал рукой, что границу какую-то мы пересекали и туда, и обратно. – И ничего.
– Нет, вы на ней постояли, на границе. На нейтральной полосе. «А на нейтральной полосе цветы – чрезвычайной красоты!» – вдруг пропел он на удивление мелодично. – Когда пересечем, почувствуете. Ничего не бойтесь, я с вами. А высадимся, держитесь ко мне поближе и все делайте, как я скажу. Там иной раз реакция может понадобиться…
