И, усмехаясь, повернул голову.
Никитушка с присвистом набрал воздух в легкие – и вдруг рухнул, громко стуча костями: не во весь рост, не сложившись, а словно бы провалившись внутрь себя, как марионетка, у которой разом перерезали все нити. И лежал он на полу нелепой кучей, с выставленными вверх коленом и локтем и спрятавшейся под мышкой головой. Расплывалась лужа…
– Удрал, – удивленно сказал Волков.
– Может, оживить? – предложил Шарп.
– Не вижу смысла. Отдай его волкам…
Похоже, что наступал вечер, а значит, какое-то время мы все-таки проспали. Маринка была угрюмой и неразговорчивой, о чем-то напряженно думала – я с расспросами не лез. Мне и самому было о чем подумать.
Куколка, раскачиваясь, топала по тропе – вроде бы неторопливо, но ровно с нашей скоростью. Скажи мне кто-нибудь позавчера, что я отнесусь к такому провожатому всего лишь с легким любопытством… Да, способность удивляться пропадает первой. Это я помню еще по армии. Самое трудное – это поверить в невозможное (или в недопустимое, или в очень страшное) в первый раз – и потом сразу же во второй. И все. Ты как бы проходишь в дверь. Открываешь ее и закрываешь. И оказываешься в другом мире, с другими законами, другими причинами и следствиями, другой этикой, наконец… Новый опыт набирается быстро – даже удивительно, насколько быстро. Как в детстве.
Так что не удивляйтесь, пожалуйста, тому, что мы – не удивляемся. Мы уже по ту сторону двери.
Куколка почему-то пропала из виду. То ли забежала вперед, то ли довела до границы и за ненадобностью нам поспешила домой. Даже если и так – нехорошо расставаться без прощания, тем более что я назвался ей другом. Как бы ее приманить обратно?
Я решил немножко переиначить прежний наговор:
Я тебе вовсе не враг
Я тебе честный друг
В гости ко мне придешь
Варежки дам для рук
Дам я тебе платок
Красна вина налью
Будет, как вишни сок,
Так вот отблагодарю…
Я вдруг сбился и стал вспоминать, о чем я думал перед тем, как исчезла кукла. Мы уже по ту сторону двери. Ну или по эту… Честно говоря, я и сейчас не знаю по которую. По другую.
Поэтому появление двух пограничников – старшего сержанта и младшего сержанта – с автоматами и собакой огорошило меня больше, чем, допустим, появление одной собаки, но говорящей.
– Стоять, – спокойно сказал старший сержант. – Кто такие? Документы.
– Мы студенты. Эс-пэ-бэ-гэ-у. На практике. Вот документы…
Я достал студбилет и паспорт со вложенным в него «открытым листом» – просьбой от ректората ко всем органам власти оказывать нам содействие. Маринка сделала то же – но как-то деревянно. Похоже, она не верила в происходящее.
