— Ну, безгрешных нет людей на свете, наверное. Но грешить специально, чтобы было в чем каяться — это ведь глупо! — с кукольного личика Даши давно уже соскочила холодная маска, щеки раскраснелись, она начала таять на глазах, превращаясь из столичной Барби в обычную молодую женщину, особенно, когда ловила на себе рассеянный взгляд Муравьева.
— А от чего грешат люди? — тихонечко спросила Люся. Без подначки спросила и ехидства. Так спросила, что всем стало ясно — ей действительно интересно, что ответит молодежь.
— Господи помилуй! — неожиданно громко вырвалось у доцента, — да что ж в таких категориях размышлять? Я физик, технарь, атеист! Что такое грех? Преступление против морали? Что такое мораль? В каждом обществе своя мораль, в каждом монастыре свой устав, да даже в каждом времени нормы морали свои, часто революционно отличающиеся от недавно еще принятых за аксиому.
— А вы что же, Вячеслав Юрьевич, в самом деле не чувствуете, что грешно, а что нет?
— Людмила Николаевна, я из литературы классической про грех знаю, но не из практики церковной, уж простите. Есть общепринятые нормы поведения в обществе, есть поступки, за которые стыдно и есть поступки, которыми можно гордиться. Но лишь нравственный закон внутри нас является определяющим в каждом конкретном случае!
— А кто формулирует для вас нравственные правила? Вы сами, получается?
— А кто же еще?
— А откуда же вы вообще о нравственности узнали?
— Ну, социальное воспитание, родители, школа, личный опыт — за что выпорют или осудят и здороваться перестанут, а за что похвалят, уважать будут, премию дадут, в конце концов!
— Откатом поделятся. — хмыкнул аспирант Илья. Дима, товарищ его, тут же пояснил:
— Дело в том, что наш научный руководитель, он же и начальник наш по институтским шабашкам — рассчитать там проект, то сё хоздоговорное, жить-то надо как-то и теплофизикам, так вот, уважаемый наш Вячеслав Юрьевич ни откатов, ни взяток как раз не берет и не дает! От чего наши растущие молодые потребности как раз страдают!
— А что? Разве не так? Вчера одна мораль, сегодня другая! Вот вы о грехе начали, как будто верующие все тут, в самом деле, а ведь вы же, старшие товарищи, еще недавно комсомольцами были или коммунистами! Ведь были же? — Глаша вместе со своим стулом смешно проскакала опять в круг света и теперь горящими огромными глазами строго впилась в безмятежно покуривающих офицеров и весело улыбающегося Петрова.
Анчаров не отвел своих вечно прищуренных глаз, с достоинством кивнул, подтверждая, да, было дело. Муравьев только руками развел, правда, совсем не обескураженно. А Андрей Николаевич оторвал восторженные глаза от Люси и откашлялся, прежде, чем снова обрел голос:
