Люся появилась неожиданно, откуда-то сверху окликнула Петрова, а потом и стук каблучков по металлу трапа возвестил о ней веселым встречным маршем.
— Вот он где, оказывается! В обнимку с камерой, конечно! Что ему до случайной знакомой, тоскующей от невозможности разделить восторг этого вечера не с капитаном, так хоть с почтительным юнгой, в конце-то концов! — Люся дразнила не Андрея, а себя, себя дразнила она этим волнующим голосом, этой двусмысленной репликой из зачитанного в детстве до дыр приключенческого романа. В тонком брючном костюме с развевающимися на ветру полами кардигана, с жемчужной ниткой на нежной груди, со светящимися тепло и матово жемчужинами в длинных серьгах, с улыбкой на жемчугу подобном, почти юном лице, с прохладным дыханием не модных уже сейчас почему-то фруктовых духов, единственных, любимых Петровым.
— Люся! Наконец-то! Вы чудесно выглядите, и вы именно такой мне нужны! — Андрей Николаевич деловито, заодно и смущение скрыть этой деловитостью желая, чуть-чуть приобнял женщину за плечи и решительно повлек к плавному изгибу борта кормы. — Облокотитесь на поручень, вот так! И смотрите на закат так, как будто видите его впервые. Пожалуйста! Вы не думайте, будет виден только силуэт, я не вас конкретно хочу сфотографировать. Мне образ нужен! Вот, замечательно! Минуту так постойте!
Петров отбежал в сторону, дальнозорко держа камеру на вытянутых руках, повертел туда-сюда дисплей видоискателя, и выпустил пулеметную очередь затвором фотоаппарата, надеясь на чудо, на то, что выберет из десятков кадров два-три по-настоящему ожививших и остановивших навечно это мгновение.
— Ты прекрасно, ты прекрасно! — бормотал он вслух, урча по-кошачьи от удовольствия хорошей работой, меняя ракурс и не переставая снимать Люсю, озеро, вечернюю зарю, догорающую в облаках и, конечно, женственный изгиб широкого деревянного поручня смотровой площадки на корме теплохода. Чувственные очертания женской фигуры и плавные обводы борта перетекали друг в друга, и даже солнце, почти утонувшее в озере, было овальным.
— Ну, будет вам, Андрей Николаевич! — с видимым удовольствием тщательно выговорила имя отчество Петрова Люся и повернулась к нему лицом. — «Я не вас хочу, мне только силуэт нужен, образ», — передразнила она. — Как вам не стыдно, право!
— Да что вы, Люся, я именно вас хотел, то есть, о вас мечтал, то есть, именно такой хотел сделать снимок. — в конец запутался Андрей, с ужасом понимая, что теперь уж и вовсе несет что-то неподобающее. К счастью, на корму шлюпочной палубы вышли чинно две прогуливающихся пары: Анчаров с Глафирой и Муравьев с Дашей. Офицеры прогуливали молодых женщин как дочерей. Отечески придерживали под локотки, беседовали о возвышенном — ни капли развязности в тоне. Присматривали, в общем, за молодежью и всем видом показывали, что никому девчат в обиду не дадут. Даже на симпатичных и вежливых аспирантов, появившихся было на горизонте, посмотрели так строго, что те нерешительно помялись неподалеку от красивых девушек и исчезли уговаривать доцента на пиво.
