— Машенька, дай мне свою сумочку, пожалуйста! — прервал свой монолог мужчина, и дамочка тут же с готовностью вытащила из своего маленького дизайнерского чудовища плоскую фляжку. Отхлебнула, впрочем, сама сначала, затем протянула фляжку супругу, тут же опустошившему никелированную емкость до дна.
— Кирилл, ты эгоист! — выдохнула Машенька безнадежно и привычно погладила объемистый пузик мужа, — застегнись, Кира, а то женщин смущаешь!
Молодящиеся блондинки, стоящие рядом — подруги, должно быть — дружно хихикнули, смутились и отошли на шаг в сторону, продолжая с интересом наблюдать за потянувшейся к пароходу цепочкой туристов, хлынувших на причал как-то разом, дружно из подъезжавших одна за другой машин. Блондинкам было, наверняка, за сорок, но форму они не теряли, выглядели ярко и, по всему видно, намеревались оттянуться в круизе во весь рост и по полной программе.
Петров, с не меньшим любопытством оглядывая поднимающихся на борт туристов, озадаченно хмыкнул про себя: «Смесь геронтологического санатория с пионерским лагерем, а не пароход! Ни одной молодой женщины без мужа! Бабушки, дедушки с внучатами, солидные родители с детьми, изредка молодые пары — молодожены в свадебном путешествии.».
Андрей Николаевич никогда не страдал излишним вниманием к женскому полу, даже жене не изменял почти ни разу за все двадцать лет супружества. Грязные негритянки по три доллара в Африке или страшные англичанки по 40 фунтов в Европе, которыми иногда не брезговали наиболее озабоченные члены экипажа, Петрова не привлекали в командировках однозначно. Но одиночество сказывалось, новый свой статус — свободного и не обремененного никем мужчины — подсознательно требовал реализации. И хотя вряд ли дело дошло бы до банальной скоротечной связи, отсутствие подходящих объектов для таковой раздражало и тревожило.
Петров отмахнулся от глупых мыслей и попытался вернуть бесшабашное настроение предвкушения праздника. «Адын, савсэм адын. Адын! Савсэм адын!!!» — вспомнил он старый анекдот про овдовевшего грузина и коротко рассмеялся вслух. Россия, совсем не забытая, как оказалось, родная и близкая, несмотря на целую жизнь, прожитую Петровым за границей, теперь уже за границей, да — да. Россия лежала перед ним, готовая открыть свои реки и озера, свои просторы и тайны. И своих людей, женщин, в том числе! Андрей Николаевич повеселел и отправился на регистрацию.
У стойки «рецепшэн» бойко собирала путевки юная красавица в стилизованной морской форме. «Марина» — «морская», провозглашал к тому же бэджик на высокой груди. Ласковая, отнюдь не дежурная, «по-европейски», улыбка озарила молодое лицо, когда она протягивала Петрову ключ от его каюты.
