Должно быть, рассказ Лихачева всем понравился, так как партийное бюро приняло единогласное решение рекомендовать Лихачева на пост директора завода АМО.
Вот какое это было решение: «Тов. Лихачев работал на Путиловском. Сам шофер. Служил на флоте. В партию вступил в июне 1917 года. После Октября работал в органах ВЧК, а с 1924 года в Московском совете профсоюзов. Считать выдвижение тов. Лихачева директором завода целесообразным и вполне правильным».
Назавтра состоялось открытое партийное собрание коммунистов завода, которое поддержало это решение. В прениях никто не выступал, по вопросы были. Спрашивали: как прошел чистку 1923 года, какой точки зрения держался по поводу нэпа, стоял ли за генеральную линию или шел на поводу у тех, кто жонглировал словами «свобода» и «демократия» при обсуждении статьи Троцкого «Уроки Октября»?
Лихачев отвечал скупо.
— Чистку прошел единогласно. Взысканий не имею. Всегда боролся за генеральную линию, ни к каким оннозициям не принадлежал.
Партийное собрание также приняло резолюцию: «Постановление МК партии о назначении Лихачева директором АМО считать правильным. Оказывать коллективное содействие тов. Лихачеву в его работа».
Это была обычная форма, обычный порядок того времени.
Приказ № 31 по Автотресту от 31 декабря 1926 года за подписью председателя правления Урываева гласил: «Предлагается тов. Ф.И. Холодилину сдать, а тов. И.А. Лихачеву принять все дела завода в недельный срок и донести об этом рапортом правлению треста».
Федор Иванович Холодилин, бывший директор завода АМО, сдав Лихачеву дела, должен был пойти учиться, поэтому не скрывал радостной улыбки. После обхода цехов он взял молодого директора под руку и подчеркнуто торжественно повел за собой в заводоуправление.
— Теперь тебе здесь придется сидеть, — сказал он, распахнув дверь в кабинет. — Ну как, нравится?
В кабинете директора стоял огромный, как бильярд, письменный стол, покрытый зеленым сукном, книжные шкафы красного дерева, диван, мягкие кресла. На полу лежал ковер, дорогой, с длинным ворсом, но изрядно потертый. Стенные часы с большим позолоченным циферблатом отбивали время каждые четверть часа.
Лихачев попробовал рукой пружины дивана и рассмеялся.
— А это барахло, должно быть, от Рябушинского еще осталось? — спросил он.
— Не я же завел, — отвечал ему в тон Холодилин. — Я в прошлом году сюда пришел. Смотрю, кабинеты у директора и главного инженера в коврах, а вокруг недоделки разные и грязь по колено. В цехах кое-где даже междуэтажных перекрытий нет. Кузовной совсем без крыши.
