По сравнению с современными картами географические чертежи Семена Ремезова кажутся весьма примитивными. Иногда они даже умиляют своей наивностью и могут вызвать лишь улыбку. И все-таки они достойны самого внимательного изучения. Чего только в них нет! Некоторые данные не утратили своего практического интереса даже в наши дни. Так, можно уверенно сказать, что именно Ремезов положил начало картированию богатейших полезных ископаемых Урала, Сибири и Дальнего Востока. Всмотритесь в его чертежи, и вы найдете в них немало любопытных сведений. Серебряная руда отмечена на Урале и верховьях Амура. Вблизи Чусовой надпись: "в камени берут медную руду", у Ишима — "медная руда и слуда", у Волчьей горы — "медная руда", "магнит и сера горючая", у озера Чебаркуль — "слюдны промыслы в горах" и там же "древние места серебрянной руды", у горы Куча — "камень — топитца свинец, а в нем сера нашатырь". Свинец отмечен и южнее Казачьей орды. "Самоцветное каменье" показано у Оби. Есть даже одна пометка "берут нефть и квасцы" (у горы Крутик). А сколько отмечено на чертежах С.У. Ремезова самых различных месторождений соли!
Начало русской археологии обычно относят к 1715 году. А сколько археологических объектов отмечено на сибирских чертежах Ремезова, созданных задолго до этой даты. Тут и различные развалины — мечетей, дворцов, древние курганы и многие другие. Отмечены даже "писаницы" (петроглифы).
Как сообщает в своих недавно опубликованных дневниках видный исследователь Сибири первой четверти XVIII века Даниил Готлиб Мессершмидт, Семен Ульянович рассказывал ему о своей находке: в Барабинской степи у озера Чаны сохранился скелет огромного мамонта. Войдя в середину этого скелета, Ремезов поднял над головой секиру, но так и не смог ее клинком дотянуться до верхних костей. Так что и палеонтологи немало обязаны тобольскому самоучке.
Встреча Мессершмидта с Ремезовым происходила в начале двадцатых годов XVIII века. А ведь еще недавно, как мы помним, историки считали, что Семен Ульянович умер около 1715 года. Этот рассказ пока останется самым поздним сообщением о жизни Семена Ремезова. Во всяком случае, как выяснил уже упомянутый нами Л.А. Гольденберг, в 1720 году Семен Ремезов был еще жив. В тобольской переписной книге 1720 года оказалась такая запись: "Во дворе тоболской дворянин Семен Ульянов сын Ремезов сказал себе от роду семидесят семи лет. У него сын Петр двадцати семи лет. У Семена внучата: Алексей пятнадцати, Никифор семи, Яков шести лет…" Как видим, о других сыновьях Семена Ремезова не сказано ничего. В предшествующее десятилетие многие тоболяки были отправлены на запад для службы в армии. Были ли среди них сыновья Ремезова — пока неизвестно. Есть предположение, что один из них уехал в Томск. Из того же дневника Мессершмидта видно, что 11 мая 1721 года его помощник Табберт (он же Страленберг, известный впоследствии шведский географ) посетил в Томске художника "по фамилии Ремезов, у которого видел карту Томского уезда, раскрашенную масленными красками". Мессершмидт рассказывает, что Табберт "посмотрел карту, но не нашел ее выполненной правильно". Далее сказано: "Кроме того, художник владел ценными сведениями о живущих здесь народах, почему капитан Табберт просил его сообщить некоторые из них, на что он согласился".
