— Разрешите присесть? — спросил Васильев непринужденно.
Парень поднял на него мутные, посоловевшие глаза.
— Катись! — бросил он зло. — Не видишь, что сижу с девушкой? — Не обращая больше внимания на Васильева, он перегнулся через стол, пытаясь дотянуться до бутылки, которую девушка придвинула поближе к себе. Неловко взмахнув рукой, он осушил очередные «сто пятьдесят», тупо посмотрел на стакан и небрежно отодвинул его локтем.
— Совсем очумел, — сказала девушка и, подняв стакан, добавила уже сердито: — Мог бы, кажется, в такой день…
Ее дальнейших слов капитан не расслышал, так как рядом поднялась со своих мест шумная компания. Васильев присел на освободившийся стул неподалеку.
— Эх, Феня, Феня! — укоризненно выговорил тот. — Не понимаешь ты, что мне душу в вине утопить хочется. Этакое пережить! Петлей, а потом по горлу…
— Да не кричи ты, дурной! Об этом лучше молчать. И вспомнить-то страшно.
Горячая волна ударила в голову капитану, в ушах так зашумело, что с минуту он ничего не слышал. Потом снова до него донесся голос рыжеволосой:
— Плати, да пойдем! Совсем тебя, горький мой, развезет.
Васильев быстро повернулся и просительно взглянул на девушку:
— У вас, кажется, есть лишний стакан… Дайте, красавица, коли не жаль!
— А мне что, берите, — равнодушно сказала девушка и встала, поправляя волосы.
«Приколка, точно такая же…» — пронеслось в сознании Васильева.
Парень тем временем вытащил из кармана пятьдесят рублей и небрежно бросил их на стол.
— Нюся, возьмешь! — крикнул он проходящей официантке, не ожидая, пока она подойдет к столику, нетвердо ступая, направился к выходу. Рыжеволосая поспешно последовала за ним.
— Вы что будете кушать? — спросила официантка Васильева, пряча оставленную пятидесятирублевку в карман передника.
— Водочки бы мне, грамм этак двести… Аппетит, знаете, разыгрался, — возможно равнодушнее сказал Васильев, зная, что водки она не подаст.
— У нас это воспрещается, — строго сказала официантка.
Капитан кивнул на опустевший столик.
— Значит, для тех есть, которые сдачи не требуют?
— Вы, гражданин, не имеете права оскорблять! — обиделась девушка. — Если Нестеренко выпивши, так Феня сама счет сведет. Не первый раз так-то. А водку каждый сам несет, хоть говори им, хоть не говори…
— Ну, тогда прошу прощеньица. Пойду и я для аппетита прихвачу.
Васильев вышел из столовой и в конце улицы увидел знакомые фигуры. Парень тяжело переступал ногами, всем корпусом наваливаясь на тщедушную девушку, которая силилась его поддержать.
