В подавленном настроении Головин шагал по улице села.
«Странно, — думал он, — выдает себя пострадавшим за народное дело, говорит, что в селе есть враждебно настроенные люди, а назвать их не может. И этот бегающий взгляд. И эта самореклама. Словно один он трудился, боролся, строил колхоз…»
Посреди улицы у колодца оживленно судачили о чем-то женщины. Головин подошел к ним.
— Здравствуйте, бабоньки! — сказал он весело. — Можно и проезжему водички напиться?
— Здравствуйте, если не шутите! — отозвалась бойкая молодуха. — Водички нам не жаль…
— Не шучу, а водички хочу, — в том же шутливом тоне продолжал Головин. Он рад был немного побалагурить, чтобы отделаться от своих неотвязных мыслей.
Молодая кареглазая женщина с лукавым изгибом губ указала рукой на два полных ведра, стоявших на срубе, и молвила с мягкой усмешкой:
— Да вы не стесняйтесь, денег не спросим, а коли не хватит, еще наносим.
— Ах и вода!— похвалил Головин. Он отпил через край ведра еще несколько глотков. — Истинный нарзан!…
Соседки переглянулись и почему-то притихли. Они смотрели на женщину, что неторопливо шла к колодцу от ближайшей калитки.
Он понял ревнивые взгляды соседок: стройная смуглянка была очень красива. Черные косы ее мягко обвивали голову, ясные черные глаза смотрели радостно и удивленно.
— Добрый вечер! — поздоровалась она.
Ей никто не ответил.
Привычными плавными движениями она опустила ведро и зачерпнула воду, коротко взглянув на полковника влажными, как черная смородина после дождя, глазами. Перекинув коромысло через плечо, женщина гордо вскинула голову и так же неторопливо пошла назад, легко и плавно, слегка покачивая бедрами.
— Какая красавица! — невольно вырвалось у Головина.
— Приглянулась? — спросила кареглазая, и зубы ее блеснули в насмешливой улыбке. — Она до вас, мужиков, не гордая. Только занятая сейчас.
— С бригадиром, бесстыдница, пугается, — сердито сказала пожилая колхозница и сплюнула.
— С каким бригадиром?
— Так с Ивановым же! — усмехнулась кареглазая.
— С Ивановым? — удивленно переспросил Головин.— У него же есть жена.
— Жена так, для порядку… А гостит у других.
— И жена-то у него третья или пятая, — добавила пожилая колхозница и осуждающе покачала головой.
— А я думал — Иванов хороший семьянин, — с деланым равнодушием заметил Головин.
— Ой, хороший семьянин! — прыснула кареглазая. — Кобель он бессовестный, а не семьянин! Не одна горькими слезами от него плакала… Авдотью эту, красавицу, муж из-за него топором хотел зарубить. Отпросилась, клялась и божилась перед всей родней, что будет верная да покорная.
