– Так исправь ее! Начни сначала. Ты не дал Франциске шанса постоять за себя. Уж этого-то она заслуживает! – Голос упал до шепота. – Пожалуйста, Зак.
Он закрыл глаза, и Рейчел поняла, что он борется с собой. Его этические нормы, устои его веры восставали против этой просьбы. С грубой прямотой открылся перед ней смысл происходящего. Под угрозой не только его эксперименты. Испуганная тем, чему могла послужить причиной, она выпустила рубашку и отступила. Еще шаг. Еще.
Он открыл глаза, затуманенные сомнением.
– Рейчел?
– Я прошу тебя нарушить твои принципы, да? – в смятении спросила она. – Я прошу тебя поступить неверно? Я не лучше, чем Мадам Зуфало?
– Нет. Это не так. – Кажется, он сам удивился своему поспешному ответу. Мгновение спустя челюсти сжались, и он взглядом пригвоздил ее к месту.
– Ты не участвовала в авантюре этой женщины?
– Нет.
– Ты согласилась бы не появляться без меня на Ранчо?
– Да.
– Ты ничего не будешь трогать на Ранчо, или я вышвырну тебя отсюда. Своими руками. Поняла?
– Поняла.
– И я хочу, чтобы ты пообещала не общаться больше с Мадам Зуфало.
– У меня тоже есть принципы, – сказала она, очень желая, чтобы это было правдой во всех отношениях. – И между прочим, мне нечистая игра не нужна. Франциска справится и без посторонней помощи.
Подумав, он кивнул.
– О'кей. Я намерен попробовать еще раз. Но если я снова уличу тебя в нечистоплотности, так и знай: я на весь мир объявлю тебя дешевой шарлатанкой.
– Ох, Зак, спасибо! – воскликнула она, бросаясь ему на шею. Но тут же отстранилась. – Не за то, что ты не станешь объявлять меня шарлатанкой, а за то, что дашь Франциске шанс. Не могу выразить, что это для меня значит.
– Думаю, я знаю. – Он положил руки ей на плечи и притянул к себе.
Она облизнула губы. В то же мгновение в золотисто-зеленой глубине его глаз вспыхнул огонь желания.
– Это не взятка, – пробормотала она, склоняя голову набок. – И даже не благодарность.
– Я знаю. – Он нашел ее губы. – Тут действует неудержимая сила.
Ее веки, дрогнув, сомкнулись.
– Встречающая непреодолимый объект?
– Нет. Неудержимая сила, встречающая неудержимый объект.
Колыбель его рук будто создана была для ее тела. И будто она создана была для этих отводящих беду рук. Его рот ласкал ее губы, и не было сил подумать о сопротивлении. Его руки скользнули по тонкой шее и большой палец погладил чувствительную линию подбородка.
Прикосновение загрубелых ладоней исторгло стон из ее приоткрытых губ – боль желания не находила выражения в словах. Лишь согласное движение тел говорило о его силе. Зак застонал, губы дразнили, покусывали, пробовали каждый дюйм запрокинутого лица.
