Мы летели с Щербаковым навстречу яростному летнему солнцу. Под безоблачным небом весь видимый мир дышал тишиной и покоем. Не верилось, что совсем недавно я был в жестоком бою, который видится сейчас нереальным, мучительным кошмаром, что я стрелял и сбивал, что стреляли в меня, пытаясь сбить, что на моих глазах погибли Савков и Винокуров. Прошедший вылет казался чуть ли не половиной прожитой жизни. Отныне все разделилось на то, что было до боя, и на то, что будет после него.
Та самая первая встреча с врагом прошла не совсем так, как представлялось накануне. Немцев было слишком много. И истребителей, и бомбардировщиков. Против каждого из нас оказывалось по шесть — восемь, а то и до десяти «мессершмиттов».
Еще на сближении — чего скрывать — в душе шевельнулся страх, обычный человеческий страх. Липкой паутиной расползался он по телу, сводил пальцы ног, туманил голову. Хотелось съежиться, стать маленьким-маленьким, незаметным муравьем или песчинкой… Но тут мелькнуло в памяти: «На миру и смерть красна», и сразу успокоился. Чему быть, того не миновать. Черт с ними, что их так много! Раз много, значит, боятся выйти малым числом. Так что еще посмотрим, кто чего стоит!
Вернулись после того боя своим ходом всего восемь машин. Двое, Добров и Ветлугин, добрались до аэродрома к вечеру, они спаслись на парашютах. Остальные семнадцать наших товарищей погибли. Немцы потеряли более двадцати истребителей и шесть бомбардировщиков.
Главное, что стало понятно: бой требует не «сверхчистого» пилотирования, к которому мы стремились в авиашколе, а мгновенной реакции на конкретную сиюминутную обстановку и резкого, близкого к рывкам, маневрирования. Именно такого, за которое меня в школе частенько упрекали. Плохо, что нет у нас радио, у немцев рация на каждом самолете. И все же бить их можно. Ведь в конечном счете дерутся не машины — люди. А наши летчики в том первом бою выглядели много лучше — мужественней, отважней, квалифицированней.
Бои в воздухе оказались для немцев совсем непонятными. Русских не смущало и не приводило в панику многократное численное преимущество гитлеровцев, как то было, к примеру, во Франции или Польше. Советский истребитель И-16 оказался крепким орешком. Да что самолеты! Красные летчики, о которых в Германии говорили, как о лохматых медведях с заплывшими от пьянства глазами, почему-то не разбегались при одном взгляде на немецкий самолет. Какой легкой и веселой виделась им эта прогулка на Восток, и какой жестокой оказалась действительность…
