— Нам пора ехать, — со всей доступной мне мягкостью сказала я. — Мужчины ждут, пойдем.
— Уже? А я думала, мы тут побудем еще. Так хорошо!
Вокруг действительно было хорошо. Несколько сосен, сохранившихся на краю участка, наполняли воздух терпким хвойным ароматом, от которого мы, городские жители, давным-давно отвыкли. Ярко-голубое небо чуть-чуть поблекло, готовясь к закату, но солнце еще освещало верхушки елей, на одной из которых блестели целые гроздья шишек — абсолютно неестественных в своей красоте. Где-то далеко прошумела электричка. Сейчас сидеть бы на террасе за самоваром, где горят шишки, уже отжившие свое на соснах и елках, вдыхать изысканно-горьковатый дымок, любоваться на сад в осенних красках и вести неспешную беседу о смысле жизни. Или — просто молчать, вбирая в себя прелесть и покой природы, заряжаясь от нее жизненной энергией. В Москве такое времяпрепровождение никому из нас не грозило по определению. Нет, уехать от такой красоты можно было только в форс-мажорных обстоятельствах.
Что, в самом деле, могло приключиться с тетей Таней? Инфаркт? Инсульт? Перелом ноги или руки? Сильная простуда, при которой необходим строгий постельный режим? Загадка. Как бы то ни было, а чувство тревоги, доселе смутное, стало почти осязаемым. Я уже забыла все «прелести» подобных ощущений за полгода нормальной, можно даже сказать безмятежной, жизни.
Людмила наконец вышла на улицу, и я тщательно закрыла за нами калитку все на ту же палочку, которая тут обозначала засов. Странно все-таки: калитка настежь, а дверь на замке. Нестыковочка получается. Да, кстати, сарайчик с инструментами тоже открыт. И часть инвентаря разбросана по участку, хотя в наше время любая лопата — материальная ценность, не говоря о почти новой тачке, которая притулилась недалеко от калитки. А качели эти новомодные — по нынешним ценам просто сокровище, как минимум, пять среднестатистических пенсий. И тетя Таня бросила все это на произвол судьбы? Н-да…
Павел стоял возле своей машины и не спускал глаз с калитки. Увидев Людмилу, двинулся ей навстречу. Андрей, наоборот, с рассеянным видом любовался окрестностями и на меня практически не отреагировал. Меня кольнуло легкое чувство зависти: бывают же, в самом деле, женщины, которых любят, прямо-таки до самозабвения. А мой ненаглядный ухом не ведет при появлении как бы любимой женщины. Вот именно: как бы. О любви у нас разговора до сих пор не заходило: Андрей помалкивал, а я не хотела рисковать, боялась оказаться в идиотском положении.
