Павел молча оглядел участок, притащил от сарая чурбак, поставил его на попа и с этой импровизированной табуретки заглянул в незанавешенные окна веранды.
— Все в абсолютном порядке, — спрыгнув, сообщил он.
Потом он проделал ту же процедуру возле окна комнаты. В доме, похоже, никого не было, так что вариант с дверью, запертой изнутри, сам собой отпал. Андрей обменялся с Павлом взглядом и вынес вердикт:
— Сворачиваем сельхозработы, тем более что яблок уже набрали на три года вперед. По коням — и в Москву, звонить твоей приятельнице Елене. К тому же скоро начнет смеркаться, становится прохладно. Я прав, Павел?
Павел ограничился кивком и поспешил сообщить новости Милочке, которая давно уже сидела на голубом диванчике-качелях, установленном на полянке, и, похоже, одиночеством не тяготилась. Когда Павел подошел к ней, она не сразу это заметила, но внимательно выслушала то, что он ей сказал. Они обменялись поцелуями. Идиллия, блин! Павел пошел к машине, и тут я увидела, как Милочка проводила его странным взглядом, в котором было что угодно — тоска, непонимание, загнанность какая-то, наконец, — только не нежность.
Интересно получается! Так можно смотреть на человека, с которым собираешься расстаться, но не представляешь себе, как это сделать, чтобы не было мучительно. Женщина, которая так смотрит вслед своему мужчине, не только любит, но и страдает. Этот взгляд невозможен там, где любовь безмятежная и взаимная. Тогда зачем она морочит Павлу голову, изображает из себя горлицу, воркующую со своим голубком? Разумеется, всегда кто-то любит, а кто-то лишь подставляет щеку, но подставляет же, черт побери, а не считает чувства партнера карой небесной. Нет, мне решительно не понять эту женщину.
Я обнаружила, что давным-давно курю не сигарету, а фильтр, и прекратила это занятие. Пора было собираться в обратный путь, Павел и Андрей уже пошли к своим машинам. А Милочка, похоже, опять замечталась, и я решительно двинулась в сторону качелей. Что-то явно происходило с любимой женщиной Павла: до сегодняшнего дня я не замечала у нее тяги к уединению и грезам. Обычно она старалась держаться поближе к своему жениху, словно черпая силы в его поддержке. Впрочем, чужая душа, как известно, потемки.
— Что-нибудь случилось? — спросила меня Мила. Можно подумать, что просто так я к ней подойти не могу. Обязательно должно произойти светопреставление. А я еще считала, что неплохо разбираюсь в женщинах!
