– Дожили! – сказал чей-то голос. – От кого-кого, но от тебя я этого никак не ожидала.
– А ты мне не тычь! – ответила я кому-то. И это, пожалуй, последнее, что я обрывочно помню. А потом ничего, тишина, темнота и вертолеты. Кажется, мне было плохо в какой-то машине. А утром я проснулась, что само по себе было странно и сильно меня расстроило. Но еще больше меня поразило то первое, что я увидела перед своими бесстыжими глазами – это тяжелые бархатные портьеры. Вот тут-то я и решила, что окончательно сошла с ума, и меня, как Степку Лиходеева в булгаковской саге, уколдовали в Ялту, на промыв мозгов. Нечистая сила, не иначе.
– Ну, проснулась? Героиня нашего времени? – громогласно спросил кто-то голосом моей (теперь уже практически бывшей) свекрови. Поверите ли, я даже завизжала от ужаса.
– Где я? – вскочила я в кровати и выпучилась на Елену Станиславовну.
– Нет, ну надо же! Какая ты, оказывается. Без царя в голове, – ухмыльнулась она. Я сощурилась. Она что, издевается? Это что, новый такой вид пытки? Плохой и хороший следователь в одном лице?
– Я… как… откуда я тут…
– О, это долгая история. И пока ты не съешь чего-нибудь, я ничего не собираюсь тебе рассказывать.
– Нет, я лучше поеду, – растерялась я. От такого странного обращения мне стало совершенно не по себе.
– Куда? Домой? Ты с ума сошла, зачем тебе это сейчас надо? Отдохни, отлежись. Тебе нужно прийти в себя. У тебя, в конце концов, интоксикация.
– Простите, – вдруг побледнела я и побежала в ванную. Ой, как же мне было плохо! И главное, стыдно. Просто до ужаса. Стыд и позор! Если бы я, к примеру, состояла в какой-нибудь партии, то после такого меня бы следовало с треском из нее исключить. Предать анафеме. Я сидела под душем в квартире свекрови, что было самым странным во всей истории, и пыталась собрать воедино все пазлы этого странного происшествия. Но без помощи свекрови это у меня так и не получилось.
– Мне позвонил Сергей. И он сказал, что ты совсем сошла с ума. Что у тебя белая горячка и ты около дома носишься и орешь. И что тебя надо сдать в дурдом.
– Кошмар, – покачала головой я. Вот он, апокалипсис. Мой, персональный.
– Да уж. Только он не сказал, из-за чего.
– А кто сказал? – поинтересовалась я, сидя уже вымытая, на кухне. Я потягивала из высокого стеклянного стакана какую-то омерзительную бурду, которую, решила свекровь, мне надо выпить обязательно. На голове у меня торжественно высилось мокрое полотенце, а надета на меня была пижама свекрови.
