Значит – живы…
Наплывом, давней памятью, «вторым планом», как в арт-трансе – бабищи склоняются над беспамятным калекой. Тот еще молод: мягкая поросль бороды едва закудрявила щеки. Ноги его сильные, здоровые, такими лес на бегу мерить – но это ненадолго. Взлетают в небо колотушки, падают… А вот уже наплыв схлынул, уступив место представлениям о завтрашнем дне. Хозяйки волокут за ограду труп калеки – состарившегося, обглоданного временем и лишениями. По двору бодро шкандыбают на костылях отец и Ник. Радость на лицах, довольные ухмылки – спасены, обогреты, приняты в дом…
Теперь не сбегут, отъевшись.
Возврат. Ретикулярная формация.
Верхнее двухолмие среднего мозга.
Коррекция дельта-ритма…
…поет флейта. Волком воет. Требует: еще!
В темных сенях при свете плошки калека доливал в кринку зелье. Больше, больше! Чтоб наверняка. Чтоб заснули вражины, как того хотят хозяйки – и не проснулись, как того хочет он. На стене качалась черная тень – злорадствовала, рвалась заглянуть через плечо. Мы еще поживем! Извести меня решили? Теплое место занять? Не выйдет!
Сами к червям отправитесь.
Трудятся бабищи. Волокут за ограду мертвецов. Колода посреди двора, на колоде – счастливый калека. Чинит дряхлую сеть. Работа спорится, жизнь удалась. Несколько лет – целая вечность – моя. Мы не только сети латать можем! Мы – ого-го… Неподалеку скачут девчонки: по холоду в чем мать родила. Хихикают, стреляют глазами в сторону калеки. Растут, вытягиваются, как молодые деревца. Наливаются яблоки грудей, округляются бедра. Они всё ближе, сейчас на них накинут сеть – ловись, рыбка…
Темнота.
– То-то я думаю: почему у меня нога не болит? – философски заметил ван Фрассен. – И вторая ничего не чувствует. Как отрезали.
– Почему?
«Какое отношение имеют папины ноги к этому кошмару?!»
– Мазь. Анестезия. Бабы-то умницы! Решили пациента к операции подготовить. Вот обе ноги и натерли: и больную, и здоровую. Не пожалели снадобья…
– Пап, у тебя жар? Какая операция?
– Сложный перелом нижних конечностей. В полевых условиях. Чтоб труженики-осеменители в лес не удрали. Ник молодой, ему одного дурмана за глаза хватит. А я в годах, со мной перестраховаться надо…
И добавил непонятно:
– Ограничения, значит. Залог счастья…
– Откуда ты знаешь?
– Ты же нам всё показала, Ри.
– Ну да! – поддержал капитана Ник. – Я тоже всё видел. Как в арт-трансе.
«Не ходи в режиссеры, – всплыли в памяти слова язвы-Монтелье. – Не будь дурой!» Похоже, сказалась натура
