Хотя… Жалко же зверушку! Хозяева, эти «лягушатники», ее бросили, эвакуировавшись сами. Наверняка прихватили все добро — а кошку выкинули. Здесь не одна она такая, бедолага. Что ж делать, приходится подкармливать. Заодно — показать пример этим французам. Британец — он на то и британец, чтобы хорошо относиться к любой скотинке. Вон, даже к пленным нацистам — и к тем прилично относятся, хотя всего ничего тех пленных. А что уж о тварях безгрешных говорить!
К тому же, у Айвена Макалистера вскоре появились оч-чень серьезные основания подкармливать именно эту кошку. Буквально через день после появления она обнаружилась около склада с громадной задавленной крысой в зубах — едва ли не с нее ростом. Кошка победно швырнула свой трофей на крыльцо — и гордо удалилась.
Потом последовали и другие подобные же боевые сцены.
Киска явно включилась в военные усилия, притом — на стороне Британских Экспедиционных Сил. И это вызывало уважение. Поэтому старина Айвен ворчал на нее просто так — из своей шотландской вредности.
Пожалуй, она и в самом деле стала счастливым талисманом не только для Корригана. Кстати, о Мэтью — ведь именно благодаря ему немецкий патруль там и не добрался обратно, до своей «линии Зигфрида». Корриган доложил про снайпера, были вызваны подкрепления — в нужное время и в нужный район. И с вражеским патрулем покончили.
Хотя кое-что в найденной в той боевой операции кошке вызывало подозрения. К примеру, отношение к ней других животных, обосновавшихся здесь же. Разумеется, собаки не упускали возможности загнать какую-нибудь кошку на дерево — просто так, для порядка и ради развлечения. Конечно, кошки в долгу не оставались, и носы у собак были вечно расцарапанными.
А вот маленького облезлого черного котенка сторонились все. И не просто сторонились, а, скорее, с испугом, как будто он, стоило ему захотеть, мог загрызть даже очень крупную и сильную собаку.
Но это никого не смущало. Ни Мэтью Корригана — признанного хозяина кошки, ни повара, ни солдат.
Никого не смутил и странный медальон на кошачьей шее.
Металл отливал зеленоватым цветом, и на нем была какая-то надпись. Сперва Мэтью решил, что это — по– французски, и что там написано имя кошки.
И ничего подобного!
Среди солдат было несколько знающих французский. Никто не прочел ничего.
На немецкий эта бессмыслица тоже совершенно не походила.
Наконец, решились показать медальон лейтенанту. Тот пожал плечами, сообщил, что это даже не латынь, а какая-то совершеннейшая тарабарщина.
