— Нет, я имел в виду рассказы о поединках, казнях и прочем.
— А что, есть такие рассказы? — изумленно моргнул Меч.
— Конечно, есть.
— Ни одного не помню, — заметил Всезнайка.
— Не помнишь? — повернулся к нему Лорд-Чародей. — То есть, иными словами, это все неправда?
— Все, что я слышал.
— Все-все?
— Не уверен, что вообще слышал хоть один, — ответил Всезнайка.
— Да наверняка слышал! Их десятки. И не только обычные сказания. Помимо обрывков истории, есть анекдоты о ревнивых мужьях, рассказы, где наш друг Воин выступает чудовищем, которым пугают детей, чтобы призвать их к порядку. Я всю жизнь их слышал, и вы наверняка тоже. Хотя я и понимал, что это преувеличения, но всегда полагал, что доля истины в них есть. Да они очень распространенные, вы просто обязаны были их слышать!
— Ни одного не помню, — отрезал Всезнайка.
— Значит, каждый рассказ о том, что Воин или Лучник убили людей в поединке или на турнире, или казнили кого-то еще, кроме Темного Лорда, — фальшивка?
— Судя по всему, да, — кивнул Всезнайка. — Я не помню ни одного.
— Ну надо же! Поразительно! — Лорд-Чародей снова повернулся к Мечу: — Тогда скажи честно, сколько человек ты убил?
Меч изумленно вытаращился на него:
— Одного.
— Только одного, и всё?
— Твоего предшественника.
— А! — Лорд-Чародей, казалось, пришел в замешательство. — И больше никого?
— Нет, больше никого. — Меч был настолько поражен реакцией Лорда-Чародея, что даже не слишком обиделся. Чуть поколебавшись, он все же решился задать в свою очередь вопрос: — А скольких убил ты?
— Ну… — отмахнулся Лорд-Чародей.
— Меньше, чем твой предшественник, смею думать.
— Уж конечно! Я вообще никого не убивал.
Меч кивнул, принимая ответ.
Лорд-Чародей некоторое время молча взирал на него, затем откинулся на стуле и отхлебнул пива.
— Как Избранный Воин ты мог бы убивать своих врагов безнаказанно, — наконец произнес он. — И я бы решительно ничего не смог поделать, поскольку мне запрещено причинять вам зло. Но мне интересен сам факт, что тебе такая мысль даже в голову не пришла.
— У меня нет… — начал было Меч, но осекся, заметив как внимательно прислушивается к разговору сидящий через три стула от него Фараш. — У меня есть только один живой враг, — поправился он, — и я сознательно решил оставить его в живых.
— Ага! Значит, у тебя нет соперников в любви, в детстве тебя никто не дразнил, никто у тебя ничего не крал, и никто тебя не обманывал?
Меч покачал головой. Он всегда был крупным и сильным для своих лет, и детство у него было вполне счастливым. Единственные, кто подшучивал над ним и поддразнивал, были его сестренки и друг-приятель Шутник, и Меч никогда не держал на них зла.
