Конечно, вышеописанная охота не была типичной и лучшей охотой на вечернем перелете. Бывали охоты и лучше и хуже этой. Случалось, что на сидках, я убивал по одной, единственной прилетевшей на мое озеро утке.
Бывало и так, что я возвращался с сидок совсем без ничего, — в духовном звании «попа».
Но кругом, по сторонам моей сидки, летело много уток. Они валились на соседние с моим озера и на них крякали, перелетали. В воздухе стоял шум от свиста летевших утиных стай и их разговоров.
Луга наполнялись особым движением и шумной жизнью, создавалось настроение, и некоторые из этих недобычливых охот доставляли мне большее удовольствие, нежели те, с которых я возвращался с полной сумкой убитых уток, и только хуторской караульщик Алексей Васильевич (не охотник), которому я часто давал часть моей добычи, соболезновал моему «несчастью» и горевал.
— Стало быть, седни — без дичи! — печально говорил он, почесывая затылок.
В этот раз, я дал ему гуся (очень тощий), и получил за это от караульщика особенную благодарность:
— Покорнеюще благодарю Ваше присходительство! Я не был генералом. Но в тех редких случаях, когда Алексей чувствовал ко мне особую нежность, он называл меня таким званием.
В этот вечер, все были довольны: я — Макбетом и охотой, Макбет — ватрушкой, и Алексей — гусем…
* * *
Макбет не боялся холодной воды, и поздней осенью, проламывая тонкий лед озерных закраин, без отказа доставал с воды убитых гусей и уток.
Доставал, но за то и пострадал…
Возвращаясь в октябре с не удовлетворившего меня осмотра утренней утиной сидки, я сел отдохнуть на берегу широкого Семитонного озера.
Солнце только что поднялось над горизонтом, — красивое, румяное, большое. В прозрачном воздухе отчетливо виднелись: противоположный берег озера заросший мелкими таловыми кустами, чистые, украшенные инеем, громадные луга с блестевшей на них водой больших озер и речек, редкие островки мелколесья, и за ними — крупные осокоревые деревья по берегам воложек и стариц.
Вдали, против устья Камы, голубел высокий правый берег Волги, с ветреными на нем мельницами, селами и деревнями, окутанными сизым туманом.
Пестрые летние луга покрытые густой травой, цветами и сочной зеленью деревьев, — ароматны и красивы. Но в них глухо, нет кругозора. Насыщенный испарениями воздух не так, как осенью, чист и прозрачен, — в них нет шири и простора.
Осенние луга, также как и летние, имеют красоту и свои краски. Мне, — они милее летних, и я сидел на берегу озера, любуясь перспективными видами «голых», казавшихся безбрежными лугов, —
