Арцеулова вытащили из истребителя. Его запрокинутое лицо мелькало над головами. К счастью, летчик был жив. Конструктор же стоял в стороне, в побелевших, вздрагивающих глазах — такая вина, такая боль, от которой один путь — головой в петлю или пулю в висок.
Это уже потом Теткин узнал, что просто машина не была нормально отцентрована, модель ее не продували в аэродинамической трубе — в двадцать третьем году это еще не считалось обязательным. А когда продули, моделька так же задрала нос и запрокинулась. Просчет исправили — истребитель пошел на военную службу. Но все это было потом.
А в тот день он запомнил белое, как мел, лицо конструктора, его глаза, его руки, взмахивающие недоуменно-отчаянно, и понял, что то, что еще пять минут назад он считал просто аэродромом, в действительности страшное и удивительное место: здесь каждый новый самолет не просто взлетает — здесь судят и приговаривают человека, сотворившего новое летательное чудо. Митя Кулиш после этого случая больше о своей авиационной карьере не заикался, послушно потопал в путейские строители. Коля пришел домой, смятенно сказал отцу:
— Извини, батя, но, кажется, железные дороги подождут!
Сказать было просто, выполнить труднее. Коля старался узнать, где обучают на авиационного конструктора. Оказалось, нигде. Таких ни школ, ни училищ, ни институтов на всем свете нет. Узнал было, что надо пробиваться в Военно-воздушную академию, на инженерный факультет. А как туда пробьешься, когда по малолетству еще даже призыв не проходил? Митька Кулиш болтал, что в Ленинграде, в институте инженеров транспорта уже есть такой авиационный не то факультет, не то специальное отделение. Оказалось, есть… Но как батю-инвалида одного оставить? Ему даже до лавки дойти трудно, не то что по хозяйству — дровец наколоть, с готовкой, с постирушками справиться в одиночку. Да и вообще: один, без Коли, совсем заскучает.
Теткин пометался было, но потом решил твердо: черт с ним, пока ведь главное — взять инженерные науки, математику, физику, все одно пригодятся. Остался в своем железнодорожном. На втором курсе до него дошел слух, что в Бауманском училище есть самодеятельный авиационный кружок. Сходил туда, пригляделся, чем занимаются, решил, что они у себя не дурнее. Образовали научный кружок по изучению авиационных проблем. Всех проблем, понятное дело, не решили, но по вечерам в кружке на занятиях жадно брали знания от приглашаемых молодых спецов из ЦАГИ, из Авиатреста, ходил даже старый летчик Бубнов, делился впечатлениями. Но больше Коля брал в одиночку, сам, подгребал под себя знания, собирал по крупицам все что мог…
