— Здравствуйте! — сдерживая дыхание, сказала она. — Это я! Может быть, вы меня помните?
Он прищурился, глаза его на миг вспыхнули обрадованно, подал ей руку, помог выбраться, кивнул на кресло.
— Чем могу служить, Ольга Павловна?
«Вот это сюрприз, оказывается, он и имя совершенно точно запомнил. Значит, вспоминал», — с радостью отметила она.
— Да я…Собственно говоря, мне нужен Юлий Викторович! — решила Ольга не отступать от задуманного.
— Юлий? — озадаченно посмотрел он на нее. — Но он только что сказал мне, что едет к вам и что вы сегодня с ним идете в оперу!
— Да?.. — растерялась она, — Ну конечно… Конечно. Очевидно, мы с ним не так поняли друг друга!
«Почему Юлий скрывает, что мы с ним давно в разладе? — недоуменно думала она. — Неужели понял, что все случилось из-за Модеста Яковлевича, и решил не убирать перед ним преграды?»
— Вы знаете, я, кажется, озябла… Не угостите чашечкой чая? — как-то не свойственно ей жеманно заявила она.
— Чай? — он рассеянно смотрел на нее. — Ах, да, да! Сейчас что-нибудь придумаем!
Он чиркнул спичкой, зажег спиртовку и поставил на нее чайник.
— Вы на охоту? — подумав, опросила она то, что и так было видно. Но о чем-то надо же было говорить!
— Я?.. Ну да… ну да… — Шубин, не глядя, продолжал укладывать в мешок припасы: пачки табаку, хлеб, пакеты. Из одного посыпался колотый сахар.
— А где же ваша собака?
— Собака? А отдал… друзьям, — машинально ответил он.
— Как — отдали? Как же можно на охоту без собаки? — искренне удивилась она.
— Как-нибудь обойдусь, Ольга Павловна! Старенькая она уж, ей по снегу тяжело будет! — все так же машинально отвечал он.
Она уже начала сердиться: как клещами тащи из него каждое слово! Какой-то он невнимательный и даже, похоже, раздосадованный чем-то.
Снизу вылез мастеровой.
— Стоит? — быстро спросил Шубин.
— Стоит, язви его в душу! — сердито сказал тот. Они присели и стали смотреть в окно. Она тоже подошла к окну. Ей было интересно узнать, за кем они так внимательно наблюдают. У фонарного столба на снегу топтался какой-то пожилой господин в длинном, до пят, пальто. Он похлопывал по бокам руками, пританцовывал.
— Его Щеголем прозвали, — сказал мастеровой. — А пляшет не от холода — он всегда ботинки узкие носит, по моде. Его в первый раз еще на Обуховке заприметили.
— А кто это? — спросила она с интересом.
— Да так… Сосед наш один… — остро глянул на нее мастеровой. — Пора бы вам, Модест Яковлевич.
— А можно, я вас провожу? Вы с какого вокзала уезжаете? — заторопилась она.
