Арминий вдруг понял, что девушка пытается сдержать слезы. Туснельда оставляла не только Черныша. Она оставляла позади всю свою прежнюю жизнь. Не исключено, что она никогда больше не увидит ни этого дома, ни своих родных. Неудивительно, что ей было трудно говорить.
Арминий обнял ее за талию.
— Все будет хорошо, — пообещал он. — Я постараюсь сделать так, чтобы отныне у тебя все было хорошо. Теперь ты моя женщина, Туснельда. Ты моя женщина.
На языке германцев «женщина» и «жена» обозначались одним и тем же словом, и Арминий повторил его дважды, чтобы подчеркнуть новый статус Туснельды. А вот в латыни для двух этих понятий существовали разные слова. Когда Арминий спросил легионера, почему так, тот хихикнул и пояснил:
— Это чтобы различать женщин, с которыми мы спим законно, от тех, с которыми спим просто так. Зачем же еще?
И он ткнул Арминия под ребро — фамильярность, которую германцы не терпят от своих соотечественников.
Германцы очень серьезно относились к верности своих жен, серьезнее, чем ко многим другим вещам, — римляне же над ней смеялись. Арминий не смог скрыть своего потрясения, и его подняли на смех как наивного простака. Позже он научился скрывать свои чувства, но они остались прежними.
Римляне действительно не видели в разврате ничего особенного. Их мужчины были распутниками, их жены — шлюхами. Они отпускали непристойные шуточки о том, что для германцев было чуть ли не самым важным. И, не стесняясь, говорили о том, что уже сделали галлов такими же бесстыдными, что делают такими же паннонцев, а когда превратят в свою провинцию землю между Рейном и Эльбой, придет черед и германцев.
Арминий не сомневался: если Германия покорится Риму, это действительно произойдет. Именно тогда он решил, что будет сражаться с римлянами и любой ценой постарается не допустить, чтобы его соотечественники стали такими, как римляне.
Туснельда взяла его руки в свои, вернув от воспоминаний о Паннонской кампании к этой тихой лунной ночи.
— Я твоя женщина, — сказала она. — Я буду твоей женщиной, и только твоей, всю свою жизнь.
— Вот почему я хочу тебя увезти, — искренне промолвил Арминий.
Пусть Туснельда не думает, будто он делает это лишь для того, чтобы насолить Сегесту и Тадрасу.
Она подняла на него глаза, он посмотрел на нее сверху вниз, наклонился и поцеловал. Девушка обвила руками его шею.
Один из псов — Черныш — издал вопросительный рык. Это не удивило Арминия, хотя и слегка рассердило. Он видел такое и раньше — когда люди делают то, чего собаки не понимают, псам часто кажется, что люди дерутся. Очевидно, Туснельда тоже это знала.
