Позировал он и для рекламных кадров: ему расчесывают волосы с применением особых, жироудаляющих веществ. Рекламировал свитеры и цветастые плавки и искренне поражался: оказывается, в Америке можно заработать кучу денег, лишь раздаривая очаровательные улыбки.
На обложке престижного журнала «Спортс иллюстреитид» тоже опубликовали его фотографию, а мальчишки ожидали его выхода после тренировки. Привык ставить автографы на мячах; таксисты узнавали его и иногда отказывались брать плату за проезд. Пристрастился к обедам в ресторанах вместе с Сибиллой; и не удивительно: когда просил счет — приносили, но чаще всего тут же разрывали у него на глазах. Полюбил есть красную икру, появился вкус к шампанскому.
Его приглашали на вечеринки в дом самого Брюса Фэллона, знаменитого защитника, которому платили по двести тысяч долларов за контракт, и все спортивные журналисты называли его суперзвездой. До этого времени Фэллон — он общался в основном знаменитыми ветеранами и игроками, занимавшими верхние строчки в рейтинге, — никогда даже не здоровался с ним, проходя мимо по улице.
— Ты играешь в бридж, Хью? — однажды спросил Фэллон.
Играли в бридж в обычной компании (Фэллон, его жена и Хьюго с Сибиллой) в громадной гостиной апартаментов Фэллона, — интерьер разработан приглашенным из Норвегии дизайнером. Нора Фэллон, когда они все вчетвером сидели за деревянным столом перед камином, играя по десять центов за взятки. Левое ух Хьюго реагировало на бридж так же эффективно, как и на покер, и в первый же вечер он выиграл восемьсот долларов. Фэллон сказал по этому поводу:
— Слышал я от твоих ребят, как ты здорово играешь в покер, Хьюго. Но никогда еще не встречал игрока с таким превосходным чутьем к картам, как ты.
Фэллон обсуждал с ним работу тренера.
— Если бы берт позволил мне играть в свою игру, — говорил он, наливая виски себе и Хьюго, — мы в любое воскресенье брали бы на двадцать очков больше.
— Берт несколько простоват, это правда, — возразил Хьюго, — но в душе совсем неплохой парень.
Прежде он никогда не позволял себе критиковать действия тренера, и в голову никогда не приходило назвать его просто так, по имени. Но даже сейчас, когда тренер спокойно спал в своей постели на расстоянии добрых семи миль от них, почувствовал, как по спине у него поползли мурашки: надо же, впервые назвал тренера просто по имени — Берт.
Когда прощались в тот поздний вечер, а в кармане у Хьюго лежал чек, выписанный Фэллоном, на восемьсот долларов, Нора Фэллон подставила им обоим щечку для поцелуя — она ведь когда-то училась в Лозанне и получила уроки хорошего тона.
