Люббок обвел всех троих внимательным взглядом, и Коди поднял воротник пальто.
— В чем вопрос? — сказал Люббок, обнимая девушку за плечи. — Это для меня большая честь.
Из дверей больницы они вышли все вместе.
Проповедь на пыльных дорогах
Нельсон Уивер уселся за свой ослепительно чистый рабочий стол и написал: «Трудовые затраты… Завод в Бриджпорте… $1.435.639,77». Написав это, Уивер положил остро заточенный твердый карандаш в потрясающе ровный ряд девяти других и столь же остро заточенных твердых карандашей. Строй карандашей находился рядом с заключенным в серебряную рамку портретом его покойной жены.
Он посмотрел на обтянутые кожей часы, стоявшие на противоположном от него краю письменного стола. 10:35. До появления Роберта оставалось по меньшей мере десять минут.
Нельсон Уивер снова взял один из карандашей и, склонившись к удлиненному, сплошь покрытому машинописным текстом листу бумаги, дописал: «Амортизация… $ 3.100.456,25». Все документы для уплаты налогов компанией «Маршалл энд Ко., Котлы и турбины.» были почти готовы. Он не вставал из-за письменного тридцать пять дней, работая неторопливо и тщательно, лишь изредка проставляя цифру в нужную графу. Так работал Сезанн, нанося всего несколько мазков в день на свои акварели. И вот настал час, когда вся финансовая картина такой сложной организации как «Маршалл энд Ко.» оказалась перед ним на пяти листах бумаги. На этих пяти листах четким бухгалтерским почерком была спрессована история всех трансакций, выплат и доходов, всех кредитов — предоставленных и полученных, так же как всех прибылей и потерь. Составление финансового отчета было делом неимоверно сложным, поскольку компания вела операции с огромным числом банков во всех концах земли, начиная от штата Дэлавер, где она была зарегистрирована, и кончая Шанхаем, куда отправляла различного рода электрическое оборудование для блага Чан Кайши.
Нельсон снова посмотрел на кожаные часы. 10:40. Поезд отходит в 11:15. Роберту следует поторопиться.
Нельсон перевел взгляд на только что начертанные им цифры. $ 3.100.456,25. Взглянул и, наверное, уже в тысячный раз восхитился изящным наклоном цифры 2, которую он выучился так писать ещё на заре своей бухгалтерской карьеры. Цифра 2 каким-то непостижимым образом представлялась ему символом профессии, знаком его таланта, воплощением сложного и труднодоступного мира цифр, в котором он, Нельсон Уивер, перемещался с таким изяществом, легко преобразуя пот и ярость труда, пламя и дым, мгновенное обогащение и финансовую катастрофу в стройные и несокрушимые ряды холодных чисел.
