В бар вошла новая компания — двое мужчин и две женщины, у всех раскрасневшиеся от холода лица, — быть может, приехали в автомобиле с открытым верхом. Один похож на всех здесь — в хорошо сшитом двубортном костюме, с теми же типично «безразмерными» английскими ступнями. Женщины помоложе его, — соседки тех, что пришли сюда раньше. Второй — громадного роста, полный, в твидовом костюме, черном пуловере и белоснежной рубашке с накрахмаленным воротником, ярко выглядывавшим из-под тяжелых, покрасневших челюстей.
— «Рычи, лев, рычи!» — пел он на ходу.
— Двадцать семь — четырнадцать!
— Кто выиграл? — осведомился мистер Тейлор.
— Колумбия, — ответил человек в твидовом костюме. — Двадцать семь — четырнадцать. Я болею за Колумбию.
— Кто мог подумать, что команда из Нью-Йорка когда-нибудь побьет Йель! — изумился мистер Тейлор.
— Даже не верится! — подхватил Оливер.
— Двадцать семь — четырнадцать, — повторил человек в твидовом костюме. — Лакман их всех перебегал.
— Мы из Йеля! — уточнил мистер Тейлор. — Все! Команда Йеля двенадцатого года.
— Предлагаю по стаканчику от болельщика Колумбии! — возгласил человек в твидовом костюме. — Всем без исключения! — И заказал выпивку.
Все вновь пришедшие затянули «Рычи, лев, рычи!». Две компании геев объединились и чувствовали себя счастливыми — им было хорошо вместе.
Маргарэт слушала отца: он с самым серьезным видом рассказывал ей, как необходимы солидные денежные ресурсы, чтобы позже использовать их, с Божьей помощью, в тех местах, где они созданы, и тесно работать рука об руку с людьми, похожими на тебя самого и способными пройти огонь, воду и медные трубы. Она не спускала глаз с громадного мужчины в твидовом костюме: тот горланил «Рычи, лев, рычи!», и его обширная задница мелко тряслась под плотной тканью.
— Не можете ли вы спеть «Держись, Колумбия!»? — обратилась к нему миссис Тейлор. — Это песня Колумбийского университета, вы наверняка ее помните.
— Конечно, помню! — это заявил толстячок. — Только я охрип и такую песню мне не вытянуть.
Затянули все вместе «Хей-хо, хей-хо, идем мы все на работу!». Голоса звучали раскованно, горячо, — исполнители как следует хлебнули виски и получали удовольствие и от крепкого напитка, и от громкого, свободного изъявления чувства товарищества.
— А мне ужасно хочется — «Держись, Колумбия!» — настаивала миссис Тейлор.
— Может, вот эту послушаете? — И толстяк, не дожидаясь согласия, затянул: — «Хей-хо, хей-хо, я вступил в Си-Ай-О и теперь плачу членские взносы банде жидов! Хей-хо, хей-хо!»
