– И у вас есть идеи как это делать?
Врач кивнул и ответил:
– Сначала мы должны затопить сливы под городом, чтобы вся эта серая мразь повылезала наружу. А дальше надо объяснить страже и помощникам как их убивать. Если у вас есть масло, которое можно поджечь или еще лучше греческий огонь то он очень бы нам пригодился. Оставшихся будем травить… все для этого я тоже привез с собой.
Лейтенант слушал речи врача бледный до невероятного. Отец Марк без труда улавливал мысли этого молодого дворянина. Он ВООБЩЕ не представлял, как можно охотиться на крыс.
– Крепитесь, сын мой, – обратился к нему отец Марк, – если это увеличит шансы выжить людям… это надо делать.
Лейтенант окончил трапезу, поднялся и, собираясь уходить, спросил:
– А голубей стрелять не надо?
Все поняли, что этот вопрос не нуждается в ответе и промолчали. Лейтенант ушел. В повисшей тишине как-то пугающе прозвучал полуночный бой часов, словно похоронный колокол. Стряхнув наваждение, отец Марк спросил у врача:
– Что делать с теми больными кого мы заперли в бараке у городской стены.
Врач, наверняка ведь давал клятву Гиппократа, думал отец Марк, но сильно в этом усомнился после ответа медика:
– Если это не вызовет общего волнения, я предложил бы их всех умертвить. У меня есть с собой отличный яд. Он почти не приносит страданий. Я его взял для тех несчастных кто захочет покинуть этот мир, не ожидая смерти от поразившей их Черной Смерти. После этого тела, разумеется, надо будет сжечь.
– Нет. – Категорично сказал отец Марк. – Этот город от массовых волнений удерживает пока только страх перед заразой и стражей. Но боюсь, после таких шагов народ попытается вырваться из города. И мы его не сможем удержать.
Неопределенно хмыкнув, врач согласился. Но предложил выдавать яд всем желающим того.
– Послушайте, – попытался признаться в своих сомнениях отец Марк, – из всех врачей, что я встречал за свою жизнь вы самый…
Он не мог подобрать слова, но Андре Норре понял его и без этого. Он кивнул, соглашаясь и попытался объяснить:
– Работа медика… врачевание – сложная наука. Она ничуть не уступает теологии. Надеюсь, вы мне верите. Но в отличие от Теологии врачевание учит, что все болезни суть природные явления, а не гнев Господень и они легко объяснимые в большинстве своем. Точнее не так. Не легко объяснимые. Истину, как правило, приходится очень долго раскапывать. Путем жертв… другого пути нет. Врачевание рождается на трупах тех, кого не смогли исцелить. Но истина лежащая в основе любой болезни, как правило, проста. Ну и, разумеется, как сказал Екклесиаст: от многой мудрости многие печали. Самая страшная печаль медика, то, что он, наверное, как никто другой осознает, насколько мы смертны и насколько несправедлив весь этот мир. Врач, настоящий врач, по природе циничен и безжалостен. Он привыкает к смерти и считает ее частью жизни. Он не сожалеет почти никогда об ушедших, ибо знает, что это закон природы.
