Несколько печальных дней (Повести и рассказы) | страница 67
- А, товарищ Шевчук, мне вчера про вас три раза говорили, прямо как член правительства в цех пришли.
- Может, уборщицей или где в бухвете. Я бачила тут столову, - сказала Марья, - посуду мыть или еще что.
И мытье посуды показалось Марье милым и любезным делом, единственным делом ее жизни.
Лысый человек с любопытством посмотрел на Марью.
- Цех питания? - спросил он.
- Та нет же, - сказала Марья и просительно улыбнулась, - я прислуга.
- Вот что, - обрадовался лысый, - автомобилей, значит, не делали?
- Нет, - виновато сказала Марья и поняла, что уйдет ни с чем с завода. - Товарищ председатель... - сказала она, но в это мгновение вошел человек в замасленной блузе и сердито закричал:
- А баббита-то нет! Баббита-то!
- Баббита-то, - повторил лысый и рассмеялся смешному звучанию слов. Потом он сказал: - Вот баббит, - и начал писать записку.
Пока он писал, вбежал в контору еще один человек, за ним второй, а тотчас еще двое. Все они окружили лысого и заговорили, размахивая руками и горячась.
- Сергей Иванович, - сказал маленький человек с большим мясистым носом, - Козлов не вышел по болезни, Мокеев вчера в отпуск пошел. Я скользящего поставил на коленчатые валы, а кого на шплинтовку поставить? Самому мне, что ли, становиться?
Он сказал эти слова тихо, подчеркивая задумчивой неторопливостью своего голоса сложность положения.
Но лысый Сергей Иванович спокойно усмехнулся, он, видимо, никогда не терялся, этот уверенный в себе хозяин производства.
- На шплинтовку кого? - спросил он и тотчас же ответил: - Вот Шевчук пойдет.
И он посмотрел на Марью равнодушными и спокойными глазами, точно она много лет работала в цехе и нет ничего особенного в том, что он посылает ее на эту неведомую и страшную шплинтовку.
И Марья пошла.
К Сергею Ивановичу уже подходили новые люди, и он, должно быть, сразу забыл о Марье.
- Селезнев, пойди сюда на минутку! - вдруг крикнул он, и маленький человек вернулся к столу.
Сергей Иванович сказал ему несколько слов, и они оба рассмеялись, оглянулись на Марью.
- Ладно, ладно, я понимаю, - сказал Селезнев.
Марья шла за ним по узкому пролету между станками, и Селезнев кричал ей:
- Операция пустяшная, самая простая на всей сборке, - овладеешь, можешь не сомневаться.
Через несколько минут они подошли к длинной узкой дорожке, у которой стояли парни и девушки. По этой дорожке ползли те большие чугунные кабаны, которые там, в конце пути, уже обросшие щетиной рычагов, ручек, проводов, охваченные цепью, плыли под потолком цеха, - Марья сразу же их узнала.