Глядя на них, трудно было представить, что эти празднично возбужденные и привлекательные в своем порыве люди имеют какое-то отношение к тем планам, о которых мне поведала Разумовская. Но это ничего не значило и ничего не отменяло.
Почему-то я вспомнил, что на этом бульваре, который при царе назывался Бибиковким, жил Багров, убийца Столыпина. Он тоже гулял здесь и вынашивал свои революционные планы. А на том самом Майдане, где сейчас гуляет другая революция, был поставлен памятник Петру Аркадьевичу, который низвергли с постамента сразу же после свержения самодержавия. Безутешная мать убийцы, видимо, настолько пропиталась угарным духом революционного подъема, что требовала от новой власти изваять памятник сыну, причем непременно взгромоздить его на пустующий столыпинский постамент.
- Валит толпа веселых берендеев! - пробурчал кто-то рядом со мной.
Я обернулся и увидел Женьку.
- Экие языческие радости! Того смотри, начнут скакать через огонь и бить в шаманские бубны.
- Есть мнение, что таким манером рождается политическая нация, - возразил я, как человек настроенный не столь апокалиптически.
- Может быть, но нам от этого рождения лучше не будет. Потому что сия нация будет пробовать свои зубы прежде всего на нас. А мы будем в это время долдонить о братской любви.
Из рядов оранжевых демонстрантов кто-то явно помахал в нашу сторону. Присмотревшись, я узнал своих ночных попутчиков, жаждавших подышать воздухом свободы. У них были счастливые лица детей, допущенных на взрослый праздник. И флаг с оранжевой лентой. Я тоже помахал им рукой.
Еще какое-то время мы с Веригиным понаблюдали за историческим действом, протекавшим на наших глазах, а потом он не выдержал.
- Ну? - с наигранным равнодушием спросил он. - Чего молчишь? Давай выкладывай свои таинства.
Он был прав - сколько можно ходить вокруг да около?
- У вас недавно был опубликован материал за подписью А. Степаниди, названия не помню…
- «Гамбит пана Бучмы», - спокойно подсказал Веригин.
Подсказал с такой готовностью, что стало понятно - он уже догадался, что именно меня интересует. Это плохой признак. Значит, что-то там серьезное было, что-то его до сих пор тревожит и не отпускает.
- Да-да. Материал явно заказной.
- Ну…
- Да что - ну? Что мы с тобой этого не понимаем?
- Я хочу сказать - ну и дальше что?
- Мне надо узнать - кто заказчик? Кто и что за этим стоит?
- Ясно…
Он даже не спросил, зачем мне это нужно. Это было странно.
Мы медленно брели вверх по узкому бульвару к багрово-бурому зданию университета.
